Смерть в салоне восковых фигур - Лев Брусилов

Глава 2

Полицейский кучер

Фон Шпинне вышел из дверей своего дома, что на улице Строгановской, купленного им в прошлом году у купца Переверзева. Служебная пролётка, запряжённая пегой с обвислым брюхом лошадью, уже стояла у парадного. Лошадь была не самой быстрой в сыскной, да и с виду выглядела несколько удручающе, но Фому Фомича это не смущало. Полицейский кучер Прохор, плутоватый бородач, весело скалился щербатым ртом.

– Доброго утречка, ваше высокоблагородие! – крикнул он, щурясь от яркого, светящего прямо в глаза солнца.

– Доброго, доброго… – сбегая с высокого порога, ответил начальник сыскной, не переставая думать о вчерашнем визите Викентьева на улицу Пехотного капитана. – А ты что так сияешь, именины у тебя сегодня?

– Никак нет, до моих именин ещё полгода, я зимний. Просто радостно, солнце светит, люди ходят, птицы поют… Божья, так сказать, благодать! Вот живёшь, живёшь, утро за утром, день за днём и ничего не видишь, всё вокруг мелькает мимо, а порой встанешь, выйдешь из ворот, вот как сегодня, и так тебе радостно сделается, так умильно, а отчего – не поймёшь! И улица та же, и люди те же, а всё другое… не такое как вчера!

– Понимаю! – Фома Фомич забрался в пролётку и, скрипя кожаным сиденьем, уселся, опираясь левым плечом о поднятый фордек. – Ты знаешь, где находится дом Пядникова? – спросил он небрежно, как бы между прочим.

– Это вы про того Пядникова, который помер недавно? – Кучер сел вполоборота к фон Шпинне.

– Про него. Так знаешь, где дом?

– А вам какой? У него этих домов…

– Тот, где салон восковых фигур находится.

– Знаю, я там даже был один раз, глядел на эти чучела огородные…

– Понравилось?

– Не-а! Лучше бы я тот пятак, который там оставил, на водку истратил! – с досадой в голосе ответил Прохор. – Так куда едем, ваше высокоблагородие?

– В сыскную! Хотя… – Начальник на мгновение задумался. – Нам этот дом по дороге?

– Ежели сделать небольшой крюк в полверсты, то по дороге.

– Ну что же, делай крюк…

– А вы никак на фигуры глянуть хотите? – Кучер негромко хихикнул.

– Нет! – отмахнулся фон Шпинне. – А, впрочем, кто знает, может, и посмотрю…

– Эх! – Кучер вскинул поводья и щёлкнул ими по спине лошади. – Трогай, сердешная! – И, не оборачиваясь, добавил: – Только зря деньги потратите…

Начальник ничего на это не ответил – может быть, не услышал, а может, просто не захотел вступать в спор.

Через полчаса, негромко шурша гуттаперчевыми шинами, под цокот копыт, полицейская пролётка въехала на улицу Красную, где находился салон восковых фигур. Фон Шпинне велел Прохору пустить лошадь шагом, чтобы была возможность хорошенько рассмотреть дом Пядникова. Это было двухэтажное, больше похожее на казарму строение мышиного цвета с узкими, точно бойницы, окнами. Между этажами левого крыла висела длинная жестяная вывеска. Кривые чёрные буквы на белом фоне сообщали: «Комната заморских чучел и диковин». Под основной надписью имелась ещё одна: «Вход – пятак».

– Остановись чуть поодаль! – негромко велел начальник сыскной и для верности коснулся армячной спины кучера. Прохор мотнул головой и, проехав мимо двух домов, натянул поводья. Пролётка стала. Фон Шпинне какое-то время сидел молча. Молчал и кучер, руки его с вожжами чуть заметно подрагивали. Прохор был готов в любое мгновение стегнуть лошадь и ехать дальше. Но приказа не было. Начальник сыскной из пролётки, похоже, выбираться не торопился, а может, и вовсе не собирался.

– Что слышно в городе о смерти Пядникова? – спросил Фома Фомич. – Может, чего болтают?

Кучер продел поводья в проушину на облучке и развернулся.

– Да в городе завсегда болтают. Люди – они ведь такие, им только дай повод языком почесать… – ответил он уклончиво. Глаза щурились, нижняя половина лица хоронилась под бородой и усами. Фоме Фомичу иногда казалось, что мужики для того и отпускают бороды, чтобы прятаться за ними, как за занавесками.

– А что болтают?

– Да больше радуются, мол, ещё один кровопийца помер, туда, мол, ему и дорога… Сколько людей на его каменоломнях, будь они трижды прокляты, Богу души отдали – и не сосчитать…

– А ты, похоже, тоже с другими радуешься?

– Я – нет! Мне он, этот Пядников, что был, что не стало его – всё одно…

– Может, ходят слухи, что не своей смертью он помер? – вкрадчиво спросил полковник.

– Про такое не слыхал! – сказал кучер и отвёл глаза в сторону, тем самым давая понять – ему что-то известно, однако говорить об этом он не решается.

– А про что слыхал?

– Вы, наверное, смеяться станете, мол, бабушкины сказки…

– Ты за меня не решай! Рассказывай, что слышал! – с нажимом проговорил фон Шпинне. Начальник сыскной всегда вёл себя с подчинёнными предупредительно, особой доброты не выказывал, но и не орал, как прочие, почём зря. Однако если требовался от подчинённых быстрый и понятный ответ, а его по какой-то причине не было, то мог и прикрикнуть.

– Люди говорят, будто бы в салоне этом… – Кучер повёл глазами в сторону пядниковского дома и, виновато ухмыльнувшись в бороду, запнулся.

– Ну!

– Будто там привидение живёт! – сказал кучер со смехом в голосе, но вот глаза были серьёзными. Стало быть, верил он в эти слухи.

– Привидение? – разочарованно переспросил начальник сыскной. Как всё-таки утомительно суеверны наши люди. Где привидению не жить, как в салоне восковых фигур!

– Да! Один человек видел…

– Как же он это мог видеть, привидения – сущности ночные, а салон открыт только днём?

– Салон-то закрыт, зато окна на улицу выходят. Вот и рассказывают, что какой-то пьяный шлялся после полуночи и видел через окно, как по салону кто-то ходит…

– А почему этот пьяный решил, что это привидение, а не сам хозяин?

– Это надо у пьяницы спрашивать… чего он так решил!

– Ты его знаешь?

– Кого?

– Не прикидывайся дураком! Того, кто видел в салоне восковых фигур привидение.

– Знаю, – с неохотой пробормотал кучер и почесал бороду.

– Скажи, как мне с ним познакомиться? Тоже хочу про привидение узнать! – подался вперёд начальник сыскной и растянул рот в улыбке.

– Неудобно как-то… – замялся, суживая плечи, Прохор.

– Что тебе неудобно?

– Как я ему потом в глаза смотреть стану? Он со мной поделился, просил, чтобы я никому не говорил… – Кучер замолчал, ожидая, когда мимо пройдёт какой-то мастеровой с завёрнутой в рогожу двуручной пилой под мышкой. – Нехорошо получится…

– Я не скажу про тебя, – успокоил кучера Фома Фомич. – К тому же, скорее всего,