Очень быстро - Этта Гут

Собственно, никто и не сомневался, что жить с практикующим хирургом, да еще и работающим не в частной клинике, а в огромной городской больнице, где не только у него самого, но вообще у всех все «очень быстро», потому что неотложно, — тот еще «подарок». В будние дни в семь утра уже врачебный обход, а выходные могут закончиться в любой момент — стоит в новостном выпуске увидеть, что где-то что-то в огромном городе рвануло, обрушилось или горит.

Миха в таких случаях просто вставал, одевался, садился на свой верный мотоцикл, если, конечно, дело было в сезон, и уезжал, не дожидаясь вызова.

Маринка такого распорядка жизни не выдержала, и Миха ее отлично понимал. Тем более что и сам чувствовал: она всегда шла не первой строчкой в списке его личных приоритетов. Погано так относиться к человеку, который ничего плохого тебе не сделал, но, сука, тут ведь как? Оно либо есть, либо нет.

Вот, например, у старого патологоанатома Якова Блюхера, к которому Миха, давно из морга уволившийся, тем не менее захаживал в гости «на поболтать» регулярно, было. Яков Натанович был женат на своей Светлане уже больше сорока лет и все это время души в ней не чаял, как, впрочем, и она в нем. Значит, такое вот семейное счастье возможно?

Маринка ушла, и сначала от этого даже как-то легче стало. Чисто морально. Но потом жизнь показала: а ни фига! Потому что одно дело возвращаться туда, где тебя ждут, где горит свет и пахнет домом и едой, где тебя поддержат, даже если ты не прав, погладят по головушке забубенной, прижимая ее к мягкой груди, уложат в постельку, подоткнув одеялко, и только утром, отдохнувшему, вправят мозги, если есть за что. И совсем другое дело — ползти с работы в теперь всегда казавшееся холодным жилище. Ковырять замок своим ключом, входить в темень прихожей, нащупывая вечно прятавшийся куда-то выключатель, после устало топать на кухню, чтобы что-то там себе накашеварить… Бр-р!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Из-за этой пустоты в доме вся жизнь вдруг тоже стала казаться такой же — холодной, темной и пустой. Это было глупо, потому что Миха был хорошим врачом и помог за свою практику очень многим людям, включая кучу лихих обалдуев-байкеров, которые начинали сходить с ума строго по графику: каждую весну. И, как следствие, вскоре попадали в больничку.

В итоге Миха Быстро в байкерском сообществе был хорошо известен. Правда, к счастью, не «во внешность». Уже давно, в самом начале своей врачебной карьеры, он вынес для себя главное правило: в процессе непрофессиональных контактов и в особенности на отдыхе главное никому не проболтаться, что ты медик. Иначе зае… Ну, в смысле, измучают разговорами о своих болячках с предоставлением «доказательств» в виде потертых бумажек с черно-белыми кругами УЗИ или с анализами кала. Поэтому, если информация все-таки как-то всплывала, приходилось врать, что он патологоанатом. Благо опыт работы в морге реально был. Пара сочных деталей — и Миху начинали обходить стороной, будто пятого всадника Апокалипсиса.

Но, то ли среди брутальных байкеров было меньше людей, озабоченных качеством их кала, то ли в массе народ был поздоровее, все пока как-то обходилось. Миха причин понять не мог, но его все устраивало настолько, что он даже не побоялся Маринкину нашивку себе на спину пристроить. И не прогадал. Ничего особо не изменилось.

Вот только настроение, будь оно не ладно! Спрашивается: из-за чего? Не из-за Маринки же? Нет. Все к тому, что они станут друг для друга бывшими, давно шло. Тогда что?

Денег хватало. Медсестрички, пациентки и их родственницы всех возрастов и весовых категорий посматривали благосклонно. Да и здоровье пока еще было молодецким — приходилось поддерживать форму, чтобы банальным образом иметь силы выстоять сложную операцию, которая могла затянуться часов на двенадцать или даже больше.

Так что Миха вполне отдавал себе отчет, что многие, выслушав его нытье, или пальцем у виска бы покрутили, или и вовсе в рожу дали. Ибо зажрался! У других — вон. И они ничего. А у тебя — эва как! А ты вон чего…

Однако из-за этих разумных мыслей херня в голове никуда не исчезала. Пресловутый кризис среднего возраста? Может, и так. А может, и что-то такое, о чем серьезным мужикам, да еще и «лютым байкерам» говорить не пристало. Любовь, понимаешь!

Глава 2

Короче говоря, на байкерский фестиваль «Волга-Трэфен», который ежегодно устраивался на какой-то не сильно богатой, построенной еще в советские время туристической базе, Миха поехать решил. А в причинах этого своего решения постановил особо не разбираться. «Я свободе-е-е-ен!» и все такое.

По той же причине было принято и еще одно чудо-решение: он вдруг надумал остановиться на ночевку не в гостинице, а в самóм фестивальном палаточном «таборе» на территории базы. Так сказать, в гуще событий.

Народ съезжался сюда изо всех городов и весей, чтобы оттянуться, сменить обстановку, послушать концерт и, понятно, встретившись со старыми друзьями-байкерами, хорошенько выпить. Договариваться об этом начинали, считай, за год до того. Созванивались, переписывались в разных чатиках, каналах и пабликах, в вкашке, в телеге и в нельзяграме. Чмырили отступников, ободряли новичков, обменивались воспоминаниями со старожилами.

Ну и новые байки травили, конечно. Буквально накануне выезда на Трэфен Миха изрядно поржал над историей, которая приключилась с каким-то парнем во время гонок. Этот бедолага с позывным Гор как раз готовился стартовать, когда к нему подрулила девица и сообщила, что беременна от него. Как выяснилось потом, обманула нарочно, чтобы старт ему сорвать.

В ситуации, конечно, ничего смешного не было, но зато отзывы под сообщением были такими, что Миха сидел в пустой комнате отдыха после довольно сложной операции и в голос ржал: народ в отзывах жег не по-детски.

Каких только советов Гору не надавали по поводу того, где и как надо держать свой член, чтобы так остро не реагировать на подобные предъявы. Каких только прогнозов по поводу предстоящей «страшной мсти» за подобное, не выстроили. Причем все это излагалось так, что традиционные «ябвдул» и «валить и трахать» были самыми лайтовыми версиями.

Напоследок кто-то вбросил, что Фортуна — та самая девица, подставившая Гора, — будет на Трэфене, и все, с ней не знакомые, невероятно возбудились: стало любопытно вживую взглянуть на провокаторшу. Тем более