Василек. Часть первая. Кукольник. - Иван Петровский

делать. Она попробовала пошевелиться, но это ей не удалось. Руки были вывернуты на спину и чем-то связаны. Она попробовала открыть рот и закричать, но не смогла. Рот был заклеен скотчем. Ногами пошевелить так же не удалось. Не смогла она и перевернуться. Она вообще ничего не смогла. Саша заплакала. Ей было страшно. Сколько прошло времени – она не знала. Почему-то одна нога мерзла сильнее другой. Она смогла пошевелить пальцами на одной ноге и ей это удалось. Она поняла, что на ноге нет правого ботинка и носка. Левая нога была в обуви, но так же без носка. Непонимание происходящего, холод, отсутствие возможности двигаться, все это усилило страх еще больше.

Где-то сверху раздались шаги, потом кто-то открыл дверь сверху и начал спускаться по лестнице. Саша поняла, что помещение было подвалом или погребом. Она уже была в таком у своей родственницы в частном доме. Там хранились закатанные банки с вареньем и компоты, картошка и морковка. Здесь-банок не было, только сырость и плесень на деревянных стенах. Появились ноги в штанах и черных ботинках. Затем появился сам человек. Мужчина прошел к столу и сел на стул. Он был взрослый. Высокий. Это было понятно, по его наклоненной, что б не удариться об потолок, голове. Он был одет в темную куртку и такую же вязаную шапку. На плече и в руках нес две сумки. Ни бороды, ни усов, только серые, холодные, рыбьи глаза, смотревшие на нее. Мужчина улыбнулся и от этого стало еще страшнее.

– Меня зовут дядя Саша, сказал он. – Не надо меня бояться. Это мой дом, мне не хватает друзей, друзья не ходят ко мне в гости и мне от этого печально. Я хочу с тобой дружить. Я всегда хотел дружить с девочкой, такой как ты.

Он говорил с ней как с маленьким ребенком, хотя видел, что она не маленькая. Это напугало Сашу еще больше. Никакой он не дядя Саша. Что ему нужно?! Она смотрела на него своими большими, голубыми, как небо, глазами.

– Ты хочешь есть? Я принес с собой вкусные булочки и газировку, ты же любишь газировку?, – спросил дядя Саша.

Саша ничего не ответила, хотя даже если б могла, то все равно б промолчала. Мужчина ей не нравился. Она его боялась. Ей хотелось домой.

– А, ты ж не можешь говорить?! Кивни тогда, если хочешь есть или пить.

Саша лежала не двигаясь.

– Если ты будешь вести себя хорошо, не будешь кричать в моем доме, я развяжу тебя, ты поешь, мы поговорим, как друзья и я тебя отпущу домой, сказал мужчина. – Кивни головой, если ты хочешь, что б я тебя развязал и обещаешь, что не будешь кричать?! Повторил он. – А если ты меня обманешь, я тебя убью, дополнил он и, достав из кармана нож, поднес его лезвие к глазам Саши.

– Так ты согласна? -опять спросил он?!

Саша кивнула.

Мужчина обошел сзади и разрезал скотч, стягивающий ее руки, потом снял скотч с лица. Она села и потянула руки к ногам.

–Нет, нет, ноги не трогай. Пусть так будут.

Саша сидела на старом матрасе, сыром и холодном. Опустив голову к подбородку, набрала воздуха в легкие и совсем неожиданно для мужчины закричала «Помогите». Мужчина ударил ее ногой в тело и занес было нож. Саша поперхнулась, дыхание перехватило, она вся сжалась, увидев нож близко перед собой. Но мужчина убрал руку.

–Еще раз тебе говорю, последний, вздумаешь крикнуть-я тебе глаза выколю, -повторил он. Жуткое лицо, ужасные, злобные глаза смотрели на девочку гневно. Она понимала, что он не шутит и в другой раз уж непременно ударит ее ножом. Подогнув ноги, она смотрела на него снизу-вверх.

– Отпустите меня. Зачем я вам нужна? Меня мама уже потеряла и ищет и дед тоже., сказала Саша.

– Конечно отпущу. Как тебя зовут? – спросил мужчина.

– Александра, – сказала Саша. Дед всегда учил представляться взрослым-своим полным именем, что б никто не думал, что она ребенок и говорил с ней как с равной.

–О! Какое совпадение! Я – Саша и ты Саша, обрадовался мужчина и снова улыбнулся. Холодные глаза не выражали никаких эмоций. Он вообще улыбался не естественно, поднимая уголки губ. Если человек искренне чему-то рад, то радуется все лицо: и губы и глаза светятся. Остальное – ложь. Саша это понимала. Понимала, что и незнакомца зовут не Саша. Она умела отличать искренние эмоции от иных.

– Я – не Саша, я Александра. Я не маленькая девочка. Отпустите меня. Если вы меня обидите, вам не поздоровится. Мама, наверное, уже обратилась в милицию, и они меня тоже ищут и обязательно найдут!

«Дядя Саша» опять улыбнулся.

– Конечно, я тебя отпущу, я же обещал! И конечно они тебя все найдут. НЕ смогут не найти, это я тебе обещаю.

От этих слов стало еще страшнее. Саша заплакала.

– Ты чего плачешь? Я ж тебе ничего не сделал?! Мне нужен просто друг. Ты есть хочешь? – спросил он.

–Нет, сказала Саша.

– А пить?

– Тоже нет, ответила девочка, – хотя пить очень хотелось.

–Ну хорошо, – сказал мужчина. – Вот, я кладу булки и газировку на стол, если тебе захочется-скажи. А что у тебя в сумке?

– Альбом и краски с карандашами.

–О, ты юная художница?! Хорошо рисуешь?

– Хорошо, сказала Саша. Очень хорошо!, – она подумала, что, если покажет альбом, ему может понравиться и он ее отпустит.

«Дядя Саша» взял сумку и высыпал содержимое на стол. Два альбома, краски, карандаши, кисти, точилки, стирательные резинки. Фломастеры покатились по столешнице, несколько – упали на пол. Он их поднял. Вытер какой-то тряпкой и положил в сумку. Взявшись тем же куском материи за край бумаги, открыл альбом и начал смотреть рисунки, аккуратно перелистывая страницы.

– В каком классе ты учишься? -спросил он.

– В пятый пошла, – ответила она. «Зачем он листает тряпкой? Боится замараться что-ли?»,-подумала Александра.

– А у тебя есть друзья?

– Да, у меня две подруги. Мы дружим с первого класса.

– А мальчишки-друзья-есть? Ты дружишь с мальчиками?

–Нет.

– Почему?

– Они сами не хотят дружить с нами. Все время обзываются и дерутся.

– Ну, не все же мальчишки – плохие?! Есть и хорошие!

– Я таких не знаю.

– Ты красиво рисуешь, сказал он.

Альбомы и принадлежности для рисования были возвращены в сумку. Мужчина брал все той же тряпкой предметы, по одному и опускал внутрь Сашиной поклажи. Она подумала, что раз ему понравилось и, кроме того, он положил все в сумку, значит не все так плохо и он ее