Двойная ложь - Джей Ти Эллисон

– Я не виделась с ней и не разговаривала уже несколько недель. Кстати, спасибо за круиз. На Адриатике было потрясающе. Ты должен ее туда свозить как-нибудь.

Итана внезапно обуяло непреодолимое желание признаться, выдернуть эту женщину, увлеченную только собой, из привычной среды, и слова полились потоком.

– Она ушла, Шивон. Оставила записку и ушла от меня. Я за нее беспокоюсь. Она не взяла вещи – ни телефон, ни компьютер, ни бумажник.

Как будто это все объясняло.

И вообще-то объясняло, по крайней мере теща отреагировала.

– Я уже еду, – сказала она и отсоединилась.

Вот дерьмо! Не хватало только, чтобы по дому, заглядывая во все углы, раскапывая пыль и секреты, бродила Шивон в поисках ответов.

Какой же ты дурак, Итан. Зачем ты вообще ей сказал? Неужели ты в таком отчаянии?

Он налил себе новую чашку чая и огляделся. К черту уборку. Да, чистота не идеальная. Ну и плевать. Шивон все равно найдет какой-нибудь изъян. Они могут все вылизать сверху донизу, подготовить дом к съемке в журнале «Архитектурный дайджест», а Шивон найдет пятнышко на столешнице или захочет переставить вазу.

Шивон Хили («Ши-во-о-он», – громко и с удовольствием сообщала она непосвященным) гордилась тем, что она особенная. Ее друзья и кое-кто из врагов, включая Саттон, называли ее коротко – Шив. Она была полной противоположностью Саттон во всем. Невысокая и смуглая ирландка, волосы цвета черного дерева, подернутые сединой, кобальтово-синие глаза и злое лицо, туго обтянутое кожей. Дерзкая и общительная, Шивон обожала привлекать внимание, пусть даже неодобрительное. Ее речь не отличалась изысканностью, хотя говорила она без акцента. Шивон утверждала, что родилась в дублинских трущобах, и всегда была готова поделиться историей своего пути из грязи в князи.

Она приехала в Соединенные Штаты и несколько раз выходила замуж; каждый последующий муж оказывался богаче предыдущего. Ее нынешний, четвертый по счету, кроткий мужчина по имени Алан, любил плоские шутки, когда слишком много выпьет: «Эй, давай вместе займемся бизнесом, назовем нашу компанию… “Итан Алан”[2]. Ха-ха-ха, ну ты понял?»

Итан толком не понимал, как эта женщина умудрилась родить такую дочь, и часто интересовался их богатым прошлым, но и Шивон и Саттон отказывались говорить об этом или о случайном любовнике, ставшем донором спермы для зачатия. По словам Саттон, он не был мужем Шивон, а потому так и остался безымянным. Его никогда не было рядом, и Саттон никогда с ним не встречалась.

Итану это казалось ужасно печальным. Его родители были добрыми, щедрыми людьми, хотя он плохо понимал их, как и они его. Теперь их обоих не стало. Они умерли тихо и незаметно с разницей в четыре месяца, когда ему было двадцать два. Он был расстроен, но не опустошен. Родители очень рано отправили его в школу-пансион Маунт-Сент-Мэри, и он видел их только на каникулах. Итан всегда любил читать; именно школа сформировала его личность, самоуверенную и творческую. У него было хорошее детство, но для себя ему хотелось чего-то другого. Он всегда мечтал о дружной и энергичной семье: бегающие на заднем дворе дети, шумно играющие собаки, сногсшибательная и безумно влюбленная жена. Безопасность и стабильность.

Американская мечта. В конце концов, именно поэтому он и приехал в Америку.

Безопасность и стабильность. Он пытался, боже, еще как пытался.

Звякнул телефон – пришло сообщение от Айви.

«Я ее не видела и не разговаривала с ней, с тех пор как уехала. Мы болтали в четверг, и все вроде было в порядке. Мне надо вернуться? Тебе нужна помощь?»

Айви всегда готова была прийти на помощь и очень облегчала им жизнь.

«Нет, уверен, она ушла только для того, чтобы сделать нам больно», – написал в ответ Итан.

Айви послала эмодзи, которое он расшифровал как закатывание глаз. Итан не разбирался в эмодзи. И в текстовых аббревиатурах. ЛОЛ. КМК. Господи, когда вдруг стало так сложно писать нормальными словами?

Нетерпеливо затренькал дверной звонок, как будто на него много раз давили толстым пальцем – конечно, так оно и было. Итан открыл дверь теще, и та вплыла внутрь, как королева, а потом повернулась к нему.

– И чем ты на этот раз так расстроил мою дочь?

Крашеные черные волосы она засунула под выцветшую бейсболку; выглядела она неопрятно и пахла перегаром. Видимо, они с муженьком накануне вечером крепко приложились к бутылке. Они любили проводить вечеринки и тусовки в загородном клубе с другими пьянчужками, любили хорошо поесть, выпить отличного вина и посетовать на судьбу. Милая парочка.

– Я не делал ничего плохого. Проснулся утром, а ее нет. Она оставила записку.

– Покажи.

Проглотив слова, которыми хотелось ответить, Итан повел тещу на кухню и отдал ей листок. Шевеля губами, она прочитала записку трижды, а он не переставал удивляться, каким образом эта примитивная и грубая женщина произвела на свет титана – его жену.

Хотя, когда у Саттон бывали плохие времена и срывы, он видел в ней частичку Шивон.

Женщина положила записку и скрестила руки на груди:

– И куда, по-твоему, она пошла?

Ее тон был на удивление бесстрастным, лишенным привычной агрессии в сторону Итана.

Он покачал головой:

– Я надеялся, что тебе придет что-нибудь в голову. Я уже обзвонил ее подруг. Они сказали, что не разговаривали с ней.

– Ты рассказал им о записке?

– Упомянул в разговоре с Филли и Айви. У меня возникло ощущение, что Филли что-то знает, но не хочет говорить.

Шивон махнула рукой:

– Филли обожает драмы и надеется, что от Саттон что-то интересное перепадет и ей. Грустная женщина, живет только другими. Она ничего не знает, иначе уже радостно примчалась бы.

Шивон покрутила уголок записки и села за стол.

– После того, что случилось с ребенком, Саттон была в плохом состоянии, – сказал Итан почти через силу, не желая открывать эту дверь.

Но ему требовалась помощь тещи, будь она проклята.

Шивон кивнула на удивление серьезно.

– Разве можно ее в этом винить?

– Конечно нет. Но я не терял надежды… Шивон, я должен знать что-то еще? Она сказала тебе, что хочет от меня уйти? Мне не показалось, что ты сильно удивлена.

Она шумно выдохнула, и в воздухе запахло сухим мартини.

– Присядь.

Итан не привык выполнять приказы в собственном доме, тем более когда их отдает женщина, от которой он не в восторге, но уселся на табурет и сложил руки на коленях. Шивон какое-то время молча его изучала.

– Несколько месяцев назад, когда мы разговаривали в последний раз, Саттон призналась, что несчастна.