Последнее фото - Дмитрий Владимирович Ковальски

Редактор постарался его втянуть и расширить плечи.

— Именно так! — ответил он гордо, но больше ничего не произнес, боялся дать петуха.

— Ничего это не значит, — нервно заключил круглолицый.

— На самом деле значит многое, Кузьма. Как же я сразу в тебе змею-то не разглядела? — спокойно перебила его старушка.

Теперь она выглядела иначе. Ни тревожности на лице, ни слезинки.

Круглолицый оскалился, но понял, что проиграл, и спешно покинул комнату. Остроносый на прощание прошипел угрозы в адрес писателя и вышел следом.

— Вам теперь беда, — заключил Петр Алексеевич, — и мне, по всей видимости, тоже.

— Не переживайте. — Николас махнул рукой. — На одну угрозу больше. Разве есть о чем тревожиться?

— Тем более что внизу их уже ждут, — продолжила Авдотья Павловна.

— Тут вышло недоразумение, — начал оправдываться Николас, но старушка только улыбнулась.

— Работники лесного хозяйства, которых Кузьма пугал последние две недели, уж очень будут рады встретиться со своим призраком и на кулаках объяснить, что так поступать нехорошо. А что до вас, то не знаю, как благодарить.

Дама достала из сумочки несколько банковских билетов. Петр Алексеевич успел заметить купюру в сто рублей.

— Не стоит. — Николас положил ладонь сверху.

— Как знаете, — сказав это, дама пожала плечами. — Если нужна будет моя помощь, обращайтесь.

Николас улыбнулся, пожал даме руку и проводил ее до двери, после чего повернулся к старшему редактору.

— Так напомните мне, кто вы такой?

Глава 2

Весь путь до дома, где жил и работал Николас, они прошли пешком, чему Петр Алексеевич был не рад. Его и без того утомленные колени просили пощады. Он старался отговорить писателя и предлагал поехать в кибитке, но тот, ссылаясь на теплую погоду, такую редкую в весеннем Санкт-Петербурге, отказался.

— Адрес вы мой знаете, так можем встретиться там, — сказал Николас, когда уставший редактор вернулся к своему предложению. Но нет, страх, что писатель снова исчезнет, запрещал оставлять его одного.

Во время прогулки Николас в деталях рассказал историю Авдотьи Павловны и то, как брат ее мужа предложил ему деньги, лишь бы убедить старушку в том, что ее покойный супруг хочет изменить завещание.

— Вышел бы неплохой рассказ, — заметил Петр Алексеевич, когда Николас закончил.

— Сомневаюсь, слишком уж история похожа на мою последнюю книгу.

С этим Петр Алексеевич согласился, но продолжать разговор на эту тему не стал. Решил оставить на более подходящее время.

— И что вы совсем не верите в блуждающих духов?

— Нет, — отрезал писатель.

— Но ваша первая книга была посвящена призраку и имела успех!

— Она вышла десять лет назад за авторством совсем другого человека.

— Но ведь ее написали вы! — возмутился Петр Алексеевич, а потом понял, что тот имел в виду.

Жил писатель скромно. Снимал квартиру в доходном доме, правда, в складчину с еще двумя людьми. Каждый получил по две маленькие комнатки, одну кухню и общую гостиную, едва вмещающую два кресла, комод и диван.

Первым соседом оказался молодой врач Савелий. Он так радовался приходу писателя, что тут же подскочил к нему и стал всего ощупывать. Петр Алексеевич уж было подумал, что тот беспокоится о здоровье, пока не услышал разговор.

— Батюшки мои, Николай, это что, дырка? — Савелий поднял полу пиджака и засунул в него мизинец, который показался с обратной стороны.

— Вышло недоразумение со свечой, пока зажигал одну, вторая, проказница, прожгла маленькую дырочку, — писатель говорил с улыбкой на лице, надеясь на снисходительность владельца костюма.

— Восемь рублей! Восемь! — грозно произнес Савелий.

— Обязательно возмещу, — старался успокоить его Николас. — До тех пор, думаю, Настенька поможет и заштопает прожог.

— Конечно, возместите, только прежде вернете долг за плату вашей комнаты за прошедший месяц.

Тут уже и показался второй сосед писателя, точнее, соседка. Та самая девушка, что ранее вручила Петру Алексеевичу записку. Николас увидел ее и подозвал рукой. Та покорно подошла. Он молча показал ей проблему, повторив фокус с пальцем. На лице он изобразил досаду и пожал плечами.

— Дел-то тут. — Девушка потрогала края отверстия. — Зашью так, что и видно не будет.

— Спасибо, ты всегда меня выручаешь! — Николас улыбнулся девушке. Та на миг взглянула на него, и румянец покрыл ее лицо.

Петр Алексеевич все понял. Просьба эта для такого взгляда весьма простая, девушка явно была готова на большее ради писателя.

— Прошу в мой кабинет, — сказал Николас, обращаясь к редактору, — там поговорим в тишине.

— Постойте… — Настя хотела что-то сказать, но Николас жестом показал, что не стоит.

Он решил, что девушка хочет извиниться за ошибку с запиской. Но та даже понятия не имела, что сделала что-то не так. Она лишь хотела предупредить, что в кабинете писателя ожидают. Хотя ладно, он и так об этом сам скоро узнает.

Николас вошел в кабинет первым. Это была маленькая комната с деревянным столом, креслом и зеленым бархатным диваном, на котором сидел человек. Николас его заметил сразу, но лишь улыбнулся, подмигнул глазом и приложил указательный палец к губам — знак молчания. Мужчина кивнул.

За писателем вошел Петр Алексеевич и был приглашен в кресло. Николас подошел к трехногой вешалке за ширмой и снял пиджак. Редактор, естественно, поздоровался с мужчиной, тот кивнул, но больше не двигался.

— Теперь, когда мы остались наедине, расскажите, зачем меня искали? — спросил Николас, не глядя на редактора. Он снял рубашку, посмотрел на испачканный углем воротник и про себя поблагодарил судьбу, что Савелий этого не увидел.

— Наедине? — Петр Алексеевич вопросительно посмотрел на гостя. Тот с непонимающим видом посмотрел в ответ.

— Я могу выйти, — сказал он, — и вернуться позже, если вам нужно поговорить.

Но Николас его слова пропустил.

— Конечно, а разве в комнате кто-то есть?

Редактор молча указал на диван, писатель выглянул из-за ширмы и бегло осмотрел его пустыми глазами.

— Хотите сесть на диван, не отказывайте себе в этом удовольствии.

— Позвольте, но на диване сидит человек, который, по всей видимости, тоже пришел к вам! — Голос дрогнул.

На лице писателя появилась улыбка.

— Простите меня, Петр Алексеевич, за мои слова, но вы, видимо, сегодня переволновались, раз вам кто-то мерещится.

Незнакомец понял, что стал невольным соучастником розыгрыша, а вот Петр Алексеевич, вероятно, нет. Он съежился и внимательно посмотрел на гостя.

— Вы как кот, который смотрит в пустоту, — сказал Николас. — Замечали такое за этой живностью? Говорят, кошки видят то, чего не видят люди.

— Прекратите, — редактор сказал так, словно ничего не боялся, вот только голос его выдал.

Терпеть больше не оставалось сил, и Николас