Снежная ловушка мистера Куина - Бенедикт Браун

думал, что вдруг потеряю вдохновение. – Я снова попытался перевести беседу на ту тему, которую действительно хотел обсудить. – Так что если бы ты одолжил мне какую-то сумму, чтобы я мог продержаться, пока снова не польется поток идей, это бы…

– Ни фунта больше! – Три слова прогремели как гром. Берти уже не был моим издателем ростом метр с кепкой и с идеально круглым животом. Бертранд превратился в исполинского воина. – Я уже сталкивался с такими проблемами у писателей. Единственное решение – держать вас на голодном пайке.

– Но я уже голоден, – скрипя зубами, ответил я. – И сократил даже необходимые траты.

Мой издатель внезапно оказался на пару метров ближе, точно Зевс, появившийся перед дрожащим крестьянином.

– Ни фунта, ты понял? Иди домой, достань ту дорогущую пишущую машинку, которую я тебе купил, и напиши вторую главу «Проблеска кровавой луны», а затем третью, четвертую, и так до тех пор, пока не получится что-то, что можно будет назвать романом!

Так как другие способы не сработали, я решил воззвать к сочувствию:

– Берти, мне нужна твоя помощь. Банки уже в ярости. У меня есть время до конца января, и если к тому времени я не сделаю очередной взнос за квартиру, они всё заберут.

Бертранд застыл на месте, превратившись из греческого божества в его же статую.

– Я буду давать тебе по сто фунтов за каждую главу.

Я вздохнул и опустил голову, глядя на богато вытканный ковер.

– Я днями смотрел и смотрел на пишущую машинку, и ничего. Боюсь, я забыл, как писать.

Берти прошел к двери и распахнул ее:

– Таковы мои условия. Ты знаешь, я к тебе хорошо отношусь. Но я оказал бы тебе плохую услугу, если бы просто дал пару банкнот и отправил восвояси. Это твоя яма, и ты сам должен из нее выбраться.

Он мотнул головой в сторону ресепшена, и я почувствовал себя так, будто хирург разрезал меня пополам и принялся переставлять местами органы.

– Но, Берти, – в последний раз попробовал я, – сейчас же сочельник…

– Поздравляю, Мариус. Надеюсь, Санта-Клаус принесет тебе новую главу. – Он указал на дверь, и у меня не осталось никаких сомнений.

Опустив голову, я медленно побрел прочь из кабинета. Даже непроницаемое лицо секретаря приобрело слегка сочувственное выражение при виде меня, и, когда я дошел до выхода, Берти крикнул мне вслед:

– Постой, мой мальчик. Погоди минутку.

Я повернулся, увидел улыбку на его лице, и все внутри вернулось на свои места.

– Берти, дружище!

– Как ты сказал, сейчас Рождество. – Он залез в карман сюртука, и в этот миг я любил его больше, чем за все три года нашего знакомства.

– Ты передумал!

– Что, прости? – Он озадаченно взглянул на меня, доставая из внутреннего кармана карточку. – А, нет-нет. Просто Марджери велела убедиться, что в День подарков[3] ты придешь к нам на ланч. Моя обожаемая супруга беспокоится, жив ты или нет, если не видит тебя какое-то время. Уверяю тебя, будет настоящий пир!

Берти вложил карточку мне в руку и подтолкнул меня в сторону выхода.

Глава 2

– А-а-а-а-а! – Именно этот звук вырвался у меня, когда я вышел из офиса издательства «Прайс-Льюис энд Астер» в Блумсбери[4].

– Га-а-а-а! – А вот что прозвучало, когда я попытался пнуть мусорный бак, поскользнулся на обледеневшем тротуаре и промахнулся.

– Эй! Вы что удумали? – Конечно, и полицейский тут как тут, готовый меня отчитать. – Приятель, это мусорный бак его величества. Тебе повезет, если на нем не окажется повреждений, в противном случае я отведу тебя в магистрат.

Я к тому моменту уже лежал на спине, но чувствовал себя обязанным ответить на это смехотворное заявление.

– Так королю принадлежат не только все лебеди в Великобритании[5]. Получается, он владеет и всеми мусорными баками тоже?

– Именно так, молодой человек. – Бобби в темно-синей форме был старше меня всего на несколько лет, но пышные усы придавали ему вид старика. – Это государственное имущество, а кто им владеет, если не сам король?

Я видел, что его знания о монарших полномочиях менее чем обширны, но решил не спорить.

– Отлично. В таком случае передайте королю Георгу[6] мои извинения. Я не хотел оскорбить ни его самого, ни его мусорные баки.

Услышав мой кроткий ответ, полицейский слегка смягчился:

– Признаться, у меня сегодня утром нет настроения кого-либо арестовывать. – Его лицо осветилось ликованием, и он явно хотел сообщить мне причину. – Видите ли, я только что стал отцом.

Я протянул полицейскому руку, надеясь, что он поможет мне подняться. Вместо этого он воодушевленно пожал ее и продолжил болтать:

– Мой малыш Кермит – славный парень. Если у вас еще нет детей, настоятельно рекомендую! Нет ничего лучше в жизни, чем тот момент, когда ты впервые смотришь на своего ангелочка.

Удивляясь чуду, благодаря которому появляется новая жизнь, он не спеша пошел прочь, насвистывая веселую мелодию и помахивая дубинкой. Но только я собирался подняться, как толпа бизнесменов начала перешагивать через меня. Я задумался, не лучше ли сдаться на милость судьбе и устроиться спать на тротуаре.

Удивительно, как все изменилось за такое краткое время. Я всегда считал себя уверенным человеком, способным решать проблемы. Войну я пережил, получив всего несколько ранений от шрапнели, а когда купил свою квартиру, то и вовсе думал, что все мои беды позади. Мне всего лишь нужно было написать вторую книгу, но что-то мешало – что-то, что больше не работало так, как раньше. Так что там я и лежал, совсем рядом со сточной канавой, и смотрел на звезды.

– Вы в порядке? – раздался поблизости приятный голос.

Офис моего издательства находился рядом с отелем «Рассел», и… ну, это была модная часть города, мягко говоря.

Кто бы ко мне ни обращался, она подошла ближе. Я все еще не мог обернуться, совершенно выбившись из сил, но, по крайней мере, слышал цокот каблучков по каменным плитам. Перед моим лицом показалась грациозная ручка, и я протянул в ответ свою.

– Господи, Мариус! Это ты!

Я как раз отряхивал грязь и лед с офицерского сюртука и не смотрел на нее. Странно, что я не узнал ее в тот же миг. А должен был бы – по первому слову, но прошло больше десяти лет, мы оба выросли за эти вставшие между нами годы.

Я наконец посмотрел на нее: там, прямо передо мной, стояла моя детская любовь. И тут же в середине зимы будто расцвел вишневый сад в центре Лондона. На мгновение я даже