Кошмар во сне и наяву - Елена Арсеньева

Сейчас, впрочем, было не до физиогномистики. Надлежало какможно скорее оказаться рядом с пятой палатой, где лежала раненая женщина и где,собственно говоря, и было предписано находиться тете Гале (в данном случаеАльбине) большую часть ее ночного дежурства.

Осторожно приоткрыла дверь и постояла, вглядываясь втемноту.

Кое-что все-таки можно было увидеть, даже не зажигаяночника: на улице полыхала могучая реклама «Инкомбанка». Вот интересно,подумала Альбина, говорят, будто «Инком» рухнул, а реклама светит как ни в чемне бывало. Все равно как свет умерших звезд доходит через тысячи лет. Или вотеще подходящая цитата: «Он умер, но дело его (реклама его) живет!».

Глаза постепенно привыкли к полумраку, и Альбина разгляделадве кровати по стенкам узкой палаты. Около каждой громоздилось таинственномерцающее шаткое сооружение: капельница. По информации тети Гали, обе этикапельницы, что мертвому припарка. Больная слева лежала без сознания и моглаотдать богу душу каждую минуту. Ну а справа находилась загадочная незнакомка.Ранение ее, строго говоря, относилось к разряду легких, сотрясение – тоже. Новсе-таки жертва преступления, все-таки с амнезией… капельница была поставленакак бы для очистки врачебно-милицейской совести.

Ну, вперед!

Альбина осторожно вошла в палату и постояла над умирающей.Господи, сделай так, чтобы эта бедняжка не скончалась нынешней ночью! И опятьмысли вернулись на привычный круг. Все-таки со стороны тети Гали жестокоподвергать племянницу таким испытаниям! Что из того, что Альбина живет в еедоме? Она платит тетке не меньше, а то и больше, чем если бы снимала комнату упосторонних людей. Конечно, тетя Галя чуть что – сулит оставить квартируплемяннице… после своей смерти. Но ей едва-едва пятьдесят, а с такимнесокрушимым здоровьем она еще ого-го сколько проживет! Пусть живет, конечно…Вообще-то это была тети Галина идея, чтобы Альбина, приехавшая на завоеваниеМосквы, поселилась «у родного человека». Кстати, идея этого завоевания тоже неАльбине принадлежала, а тети Галиной сестре, матушке Альбининой. Сама-то онапредпочла бы остаться в любимом Нижнем Новгороде, ну а уж если в Москве, топоселиться в общежитии. Может быть, и прижилась бы там, и полюбила быпединститут, куда поступила опять же по матушкиному настоянию и где отучилась,так и не поняв, зачем, собственно, время тратила? Все эти книги, которыеизучали на филфаке, она и сама могла бы прочесть, в порядке личной инициативы,а идти работать в школу Альбина никогда не собиралась. Вот уже третий годперебивается случайными заработками, которые почти все уходят тете Гале. Можно,конечно, вернуться домой, в тихий, а по сравнению с Москвой – просто-такибезжизненный Нижний Новгород, но маманя ведь на мелкие полешки испилитнеудачницу. Всю жизнь Алина Яковлевна мечтала поселиться в Москве. То, чтомечту осуществить самостоятельно не удалось, как-то не помнилось, а вот Альбинуматушка поедом будет есть! Нет уж, лучше оставаться при тете Гале. Онаворчлива, конечно, и не без вздорности, и скуповата порою до тоски, но противее сестрицы – просто шелест утреннего ветерка по сравнению с февральскими завирюхами!

Альбина оглянулась на раненую. Вроде бы спит. Слава богу. Неслышно жуткого воя, который сулила тетя Галя. Еще этого не хватало! И такбоязно подойти к ней. Хорошо, если бы и раненой тоже ничего не понадобилосьночью: ни поильник, ни, наоборот, «утка». Хорошо, если бы ночью вообще ничегоникому не понадобилось!

Увы, так не бывает. Ладно, Альбина согласна поухаживать зараненой, только бы умирающая как-то протянула ночь.

Склонилась над опасной больной и вслушалась в ее едвауловимое дыхание. Кажется, еще никому на свете Альбина так искренне не желалаздоровья и долгих лет жизни, как этой почти незнакомой старухе! А тетя Галявсе-таки дура. Сама себе яму роет. Или забыла, чем для нее закончилось воттакое же дежурство Альбины над умирающим в кардиологии?.. Строго говоря, онапочти и не дежурила: у постели дремала на стуле жена инфарктника, а Альбинавоспользовалась минуточкой – и прилегла на диване в коридоре. И вдруг – вопль:

– Сестра-а!

Альбина суматошно подхватилась: неужели игла капельницы выскочилаиз вены? Вроде бы все проверено… Но тут же до нее дошло: о капельнице так некричат, таким голосом. И на бегу грохнула кулаком в дверь ординаторской.

Выскочил дежурный доктор: помятый, всклокоченный – видно,тоже пытался урвать минутку блаженного сна. Засветиться перед этим докторомАльбина не боялась: был из интернов, никого из сестер толком не знал.

Вместе они на рысях понеслись в палату, откуда исторгалисьнепрекращающиеся крики. Одного взгляда хватило, чтобы понять: с капельницей-товсе в порядке. А вот с больным…

Выпихнули рыдающую жену в коридор и взялись откачиватьбедолагу. Ночь глухая за окном, но сна как ни бывало. И кололи его, и непрямой массажсердца делали. Наконец доктор отчаялся и притащил дефибриллятор. По тому, какзадумчиво разглядывал он матово мерцающие круги, Альбина поняла, что знакомствоего с этим инструментом шапочное. Не исключено, даже еще более шапочное, чемАльбинино: она хотя бы видела действие дефибриллятора в кино «Забытая мелодиядля флейты».

Конечно, можно было уже и не мучиться: душа несчастногоинфарктника явно не стремилась вернуться в покинутое тело. Но молоденькийинтерн еще не забыл клятву Гиппократа, а потому сухим, ломким голосом приказалАльбине прижать дефибриллятор к неподвижной груди больного (только ни в коемслучае не касаться металла!), а сам он будет пускать ток.

– Заряжается, есть пять киловольт!

Альбина изо всех сил притиснула круг к худой, ребристойгруди, замершей в последнем вздохе, покрепче уперлась ногами в пол. Она ждалакоманды «Разряд!», и все же та прозвучала внезапно. Альбине показалось, будтоэтот самый разряд прошел сквозь ее тело…

А вслед за тем случился кошмар! Оказывается, кадры художественногофильма имели очень слабое отношение к действительности, потому что тело непросто резко, конвульсивно вздрогнуло. Нет! Конечности покойника взлетеливысоко вверх – и руки заключили Альбину в жуткое объятие.

Конечно, длилось оно только миг, потом мертвые рукибессильно соскользнули и упали на пол, однако этого мига вполне хватило, чтобыАльбина испустила дикий, нечеловеческий крик, перебудивший всех больных вотделении. Всех – кроме несчастного инфарктника. И злополучной тети Гали.

С воплем:

– Что вы делаете, звери?! – в палату вбежала жена умершего.Бог знает, что ей померещилось, когда она увидела Альбину, в глубоком обморокележащую на груди покойника…