Ночь оборотня - Светлана Сухомизская

Что меня волновало – так это упрямство Себастьяна, из-за которого у нас развязалась бурная перепалка по поводу того, стоит ли мне вместе с ними принимать участие в обыске. Себастьян напирал на то, что мне и так грозит опасность, что я буду им только мешать и что при моем нынешнем состоянии вряд ли стоит ждать от меня полноценной помощи. Я вопила, что опасности нет (сама в это не веря), что, если я только мешаю, зачем надо было звать меня на работу в агентство, и что я в полном порядке. И вообще, если уж говорить об опасности, гораздо опаснее оставлять меня одну, чем брать с собой, это ему в голову не приходило?

Последний довод оказался решающим. Себастьян сдался, взяв с меня слово, что я не буду самовольничать и лезть куда не следует. Слово я с легкостью дала, поскольку в этом чересчур расплывчатом уговоре нетрудно было найти удобную лазейку. Откуда же мне знать, куда не надо лезть?

– А знаете, что самое интересное? – сказал Даниель, садясь за руль «Победы». – Шерсть, прилипшая к гвоздю, волчья, а кровь на нем человеческая, но не Варварина. Похоже, что у нас появилась улика.

– И не только, – ответил Себастьян, усаживаясь с ним рядом. – Это сможет нам помочь узнать точно, кто из двоих оборотень, потому что оборотень был ранен.

Квартира Марка, и так не маленькая, при свете карманных фонарей казалась огромной и зловещей. Сама я ничего не трогала, поскольку в темноте не полагалась на свою ловкость, которой и при свете не могла похвастаться, зато с удовольствием осуществляла руководящую и направляющую роль, свистящим шепотом комментируя все происходящее, пока не врезалась с грохотом в один из шкафов. За это я получила строгий выговор в довольно крепких выражениях и обиженно замолчала, глядя, как лучи фонарей мечутся по стенам и мебели, временами замирая на том, что казалось сыщикам интересным.

К сожалению, только казалось – чем дольше шли поиски, тем реже раздавались голоса ангелов и тем заметнее становилось их разочарование: обыск не давал никаких результатов.

– Холера! – с досадой сказал Даниель. – Неужели он ежедневник потащил с собой в баню?

– Почему бы и нет? – откликнулся Себастьян из другого угла комнаты. – Может, он в парной какие-нибудь деловые вопросы решает.

– Ага! – хмыкнул Даниель и неожиданно вскрикнул:

– Себастьян!

Хоть меня и не звали, я тоже помчалась к нему, чудесным образом ухитрившись не пересечься ни с одним из неодушевленных предметов.

Фонарь Даниеля освещал раскрытую кожаную папку, в которой лежал прозрачный конверт с застежкой на кнопке. Сквозь пластик были отчетливо видны слова: «Евгения Прошина. Пороги. Автобиографический роман».

– Вот кто утащил рукопись! – торжествующе воскликнул Даниель. – Вот вам и улика, вот вам и мотив! Видать, она и про него ухитрилась невесть что написать!

– Не торопись. Все совсем не так, как ты думаешь, – остановил его Себастьян. – Видишь эти цифры? – Он ткнул пальцем в верхний правый угол титульного листа. – Это номер, под которым рукопись зарегистрирована в издательстве. Очевидно, Марк ее редактор. Поэтому то, что роман у него, ничего ровным счетом не значит.

– Но он никому ничего не говорил о нем! А ведь Захаров спрашивал его открытым текстом! – возразил Даниель. – И где все подготовительные материалы? Ни за что не поверю, что Прошина была так гениальна или настолько уж бездарна, чтобы писать прямо из головы и сразу набело!

– Да, – согласился Себастьян. – С этим надо будет разобраться. Одно лишь прояснилось – к краже рукописи Крымов, очевидно, отношения не имеет. В любом случае ее надо забрать с собой и внимательно прочитать.

– А если Марк обнаружит пропажу рукописи и начнет нервничать? – Я больше не могла молчать.

– Если он причастен к убийствам, он и так уже нервничает, – сказал Себастьян.

– Может быть, он совсем распсихуется и сделает какую-нибудь глупость. Тут-то мы его, голубчика, цап-царап! – Даниель продел в петельку ремешок кожаной папки.

Без особого душевного подъема я подумала, что, если Марк распсихуется, это может иметь самые печальные последствия для одной рыжей девушки, приятной во всех отношениях.

– Не волнуйся, – очевидно, читая мои мысли, сказал Себастьян. – Мы тебя в обиду не дадим.

В ту же секунду его мобильный телефон зазвонил – «наружка» предупреждала, что Марк садится в машину. Продолжать обыск не имело смысла, к тому же всем нам не терпелось узнать содержание романа, поэтому мы, аккуратно заметая следы нашего пребывания в жилище Марка, двинулись к выходу.

Вернувшись к Себастьяну домой, мы вместе с присоединившейся к нам Надей уселись в рядок на диван и принялись за чтение, передавая каждый листок по кругу.

Первым читал Себастьян, поэтому именно он заметил, что в рукописи не хватает двадцати семи страниц. Переглянувшись, мы продолжили читать дальше, а когда дошли до конца, стало ясно – самые худшие наши предчувствия сбылись.

В романе описывались детство с дачными приключениями и шалостями – безобидными и не очень, участие в школьной самодеятельности, драмкружок при Дворце пионеров, театральное училище, первое увлечение – студентом-режиссером со старшего курса, первая большая роль, друзья и недруги, удачи и провалы. О Крымове не говорилось ни слова. Вернее, именно те страницы, на которых говорилось о Крымове, в рукописи отсутствовали.

Разочарованное молчание повисло в комнате под стеклянным куполом.

– Надо было искать дальше! – Даниель вскочил с дивана и досадливо топнул ногой. – А теперь он обнаружит пропажу романа и перепрячет эти страницы куда-нибудь в другое место. Или – еще хуже – уничтожит!

– Думаю, он их давно уже уничтожил, – ответил Себастьян.

Даниель раздраженно вздохнул. И вдруг бросился к столу, на котором лежала кожаная папка. Развернул ее и обыскал карманы на левой стороне.

Раздался торжествующий вопль, и в руке у него оказались какие-то бумажки. По моему мнению, радоваться и вопить было не от чего – ни по количеству, ни по размеру, ни по виду бумажки и близко не походили на утерянные страницы. Однако вскочившие с дивана Себастьян и Надя явно не разделяли моего скепсиса.

Бумажек было две. На одной – очевидно, листке, вырванном из блокнота, – было написано почерком Марка: по-русски – «Алина Выжнич», несколько строчек цифр – телефонные номера – и по-немецки – «Die Psy-chotherapeutin».

– Психотерапевт, – перевел Себастьян. Вторая оказалась корешком квитанции об оплате услуг все той же Алины Выжнич.

– Что же получается, – сказал Даниель.

У них у обоих крыша съехала, что ли? Оба ходили к психотерапевту.

– Не думаю, – медленно ответил Себастьян. – Скорее всего это Марк нашел врача для Крымова. И Марк платил за его лечение.

– Но почему? – изумилась я.

– Чтобы выяснить это, нам надо поговорить с Вайсбахом.

И снова грянул звонок телефона. Я подпрыгнула на месте, потому что, честно говоря, эти звонки начинали уже действовать мне на нервы.