Мертвецы не тоскуют по золоту - Михаил Март

Костяк заговорщиков.

16 июня 1972 года, Москва

Времена, названные впоследствии застоем. Времена, когда умирающая от скуки и однообразия молодежь была охвачена одержимыми идеями. Одни делали карьеру, другие смотрели на все с усмешкой и не знали, куда направить свою энергию. Серые пустые будни и бесконечные, бесполезные споры. Кто-то драл глотку на партийных собраниях, кто-то в очереди за бормотухой. Кто-то строил светлое будущее, а кому-то все было до лампочки. Одни вкалывали в две смены, другие сдавали пустые бутылки.

Восхищение вызывали космонавты, зависть — хоккеисты, разъезжавшие по заграницам, успехом пользовались актеры и зарубежные фильмы. Блат, дефицит, достаток вызывали те же чувства — восхищение, зависть и еще ненависть. Тогда никто не интересовался экономикой и это слово редко звучало в обиходной речи. Умелое ведение хозяйства, в основном домашнего, и есть экономика. Эталон богатства составлял триаду: машина — квартира — дача. Таких людей было немного, и они варились в собственном соку среди себе подобных.

Под словом "рынок" подразумевался спекулянт, торгующий помидорами зимой либо цветами. Черные усы, кепка-аэродром и кавказский акцент. Любили эстрадных исполнителей. Ненавидели торгашей и с настороженностью и страхом относились к милиции. Народ делился на касты партократов, начальников, подхалимов, рабочих, студентов и жуликов. Богатыми были единицы, а в основном жили бедно, очень бедно или нищенствовали. Главная задача дотянуть от зарплаты до зарплаты.

Сегодня они получили прогрессивку. Максиму Ветрову исполнилось двадцать четыре, а Валерию Родионову двадцать шесть. Максим заканчивал вечерний финансовый институт и работал инкассатором в Чкаловском отделении банка. Валерка отслужил в десантных войсках, работал там же, но не терял надежды поступить в юридический, чтобы потом работать следователем. Его родной брат Василий дослужился до капитана милиции и работал в МУРе.

Сегодня они пили портвейн, и главным приключением в жизни оставалась проблема, как купить бутылку после закрытия магазина.

— Раздал долги, и от прогрессивки ничего не осталось, — наливая вино в стакан, бормотал Родионов. — Послезавтра иду на день рождения к Маринке, а финансы поют романсы. Как мне надоела вся эта бодяга! Пригласил ее в "Печору" на Козлова, и бюджет треснул по швам. Горы золота уходят в Канаду и Бразилию за зерно, а наше гниет в неведомых закромах Родины. Партия — наш рулевой! Идрит твою налево! Хреново рулите, товарищи водители.

Ветров выпил вино и закусил яблоком. Он относился спокойно к пьяной болтовне своих приятелей. Одно и то же изо дня в день, ничего нового. Ветров любил ходить на зарубежные выставки в Сокольники и тихо мечтать о красивой жизни. Любые выпады против власти он называл боем с тенью. Но тем для разговоров не так много. Либо о политике, либо о бабах или про то, кто сколько выпил.

— Эх, Лерочка. Вставай-ка сам у руля партии и веди наш корабль к благосостоянию народа.

— Это не реально, — резко оборвал Родио-нов. — Но перехватить руль фургона, набитого деньгами, я, пожалуй, смогу.

— Любопытная идея. И как же?

Ветров обрадовался перемене темы. Он любил фантазировать и строить воздушные замки.

— Если провернуть такую операцию с умом, то можно обеспечить себя на всю оставшуюся жизнь. Главное — чисто сработать.

— Чисто?

— Это значит без свидетелей. А у нас всегда найдутся свидетели и очевидцы.

Родионов выпил свое вино и, поставив стакан, посмотрел на приятеля почти трезвым взглядом.

— Ты Борьку Коновалова с Неглинки знаешь? Он работает бригадиром на "перевозке". По десять миллионов за одну ходку в хранилище возит. Бывает, и золото транспортирует.

— Знаю. Мы на стрельбище встречались. Он занял первое место, а я второе.

— Тоже мне показатель. Старичков наших обыграли, так они наган держать не могут. Ладно, дело не в этом. Борька Коновалов смелый парень. Я служил с ним в одной роте. Вместе на учениях были, из одной миски щи хлебали.

— Чего кота за хвост тащишь?

— Представь себе картину: Коновалов загружает мешки в фургон, трое инкассаторов сидят в "глушаке", ни окон, ни просветов. Он их запирает в салоне "перевозки", а сам садится с шофером в кабину. Шофер выполняет команды бригадира. Куда скажет, туда поедет. Коновалов прокладывает маршрут через тихий переулочек, а тут на них нападают налетчики в масках. Налет есть налет. Все целы, а денежки тю-тю. Ищи ветра в поле. Наши катафалки, в которых раньше возили зеков, не обеспечены ни рацией, ни специальной сиреной, ни опознавательными знаками. Главное — быстро произвести перегрузку.

— Мечтатель, — усмехнулся Ветров. — Сплошной ноль! Среди бела дня остановить фургон с вооруженными людьми, обчистить его и тихо уехать? Бред сивой кобылы.

— Разгрузку надо вести тихо.

Ветров заражался азартом своего приятеля. Это лучше, чем трепаться с ними о хоккее, который Максим терпеть не мог. Тем более что он любил выступать оппонентом в любом споре. Тренировка ума, сообразительности, анализ, поиск компромиссов всегда увлекали Ветрова. Не зря он считался одним из лучших студентов на потоке.

— Ну-ну, Лерочка, развивай свою мысль, а я тебя бомбить буду.

Родионов подался вперед и чуть ли не лег на стол.

— Мой брат, Васька, работает на Петровке. Тебе это известно. Я могу позаимствовать из гардеробчика форму с капитанскими погонами. Стоит на дороге выставить мусора с жезлом, и бдительность любого водителя как рукой снимет.

— Ты ляпаешь мазки на холст, как абстракционист, и не представляешь себе, что получится в итоге. А тут нужен четкий рисунок, безукоризненный план, хронометраж по секундам, точность деталей и отличная команда. Предположим, что идея мне нравится. Но только сама идея. А теперь подумай, сколько на такую операцию понадобится человек. Лишних быть не должно.

Родионов улыбнулся. Он не сомневался, что Максим загорится его идеей. Его мозги высыхали от безделья. Разлив вино в стаканы, Родионов подал один из них другу и предложил тост: