Тень "Полярной звезды" - Филип Пулман

На следующее утро, еще до восхода солнца, чья-то рука просунула в щель почтового ящика на Бёртон-стрит, 45 нацарапанную наспех записку, и укутанная в шаль фигура тотчас растворилась в серых рассветных сумерках.

Джим обнаружил записку первым. Он плохо спал в эту ночь; образ леди Мэри неотступно преследовал его, он даже стонал иногда, вспоминая ее нежные коралловые щеки, облачно-серые глаза, ее торопливый шепот… Наконец, поняв, что все равно уже не заснет, поплелся на кухню, зевая, почесываясь и кляня все на свете, и разжег огонь, чтобы согреть чаю.

Поставив чайник на полку в камине, он услышал, как в пустом магазине звякнула крышка почтового ящика, и, сразу проснувшись, взглянул на часы на каминной полке: еще не было шести. Подняв воротник пижамы, чтоб не продуло на сквозняке, он прошел в магазин и в полутьме заметил на полу клочок белой бумаги. Он поднял его и прочитал:

МИСТЕРУ ТЕЙЛОРУ

Мистеру Макиннону грозит большая опасность. Двое мужчин будут ждать его в засаде нынче вечером у мюзик-холла «Ройял» в Хай-Холборне. Одного из них зовут Секвилл. Умоляю Вас, помогите, чем только можете. Мне больше некого просить, а сама я ничего не могу для него сделать.

И. М.

И. М.? Изабел Мередит. Конечно, это она.

Он сорвал ключ с крючка, распахнул дверь, выскочил на улицу, глянул в одну сторону, в другую… улица была пустынна. Еще горели газовые фонари в туманном ореоле, небо постепенно светлело, он услышал неспешный цокот копыт и стук колес на соседней улице, по которой торговец вез свой товар на рынок; на Бёртон-стрит не было никого, и нельзя было угадать, в каком направлении она скрылась.

Салли не забыла угрозу Беллмана. Всякий раз, идя в свой офис, она помнила о том, что в здании полно рабочих, которые видят, когда она приходит и уходит; на первом этаже сидел и главный конторщик домовладельца, которому она платила за аренду, там же было небольшое импортное агентство (кишмиш, финики, табак из Турции) в соседней комнате (уголь они оплачивали пополам), — и каждый из этих людей мог работать на Беллмана.

Мелькнула мысль: не следует ли, в целях безопасности, нанять приличную женщину, как эмблему благопристойности; но тогда придется придумать для нее какое-нибудь дело, научить его выполнять и платить ей жалованье, что, по правде говоря, было ей не под силу. В конце концов, она решила не обращать внимания на угрозы и жить как жила. Но каждый раз, отворяя свою дверь, она радовалась, если ее ждала там женщина, а не мужчина, и в то же время злилась на себя за слабость, за то, что радуется этому.

Случилось так, что первым ее клиентом в это утро оказалась именно женщина. Это была жизнерадостная с сияющими глазами ланкаширская девушка, которая приехала в Лондон учиться; она хотела стать учительницей и пришла к Салли посоветоваться, как ей получше распорядиться той небольшой суммой, которую оставил ей ее дедушка. Когда Салли обрисовала ей различные возможности, и они избрали наилучший вариант, девушка сказала:

— Я так удивилась, обнаружив, что С. Локхарт — женщина. То есть я хотела сказать, что очень обрадовалась. Как же вам удалось получить такую профессию?

Салли рассказала ей о себе, потом спросила:

— А вы откуда приехали, мисс Льюис?

— Из Барроу-ин-Фёрнес, — сказала она. — Но я не собираюсь провести всю жизнь в этом забытом богом уголке Ланкашира. Мне хочется побывать за границей. Увидеть Канаду, и Южную Америку, и Австралию… Вот почему я решила стать учительницей, понимаете? Хочу научиться чему-то полезному, что может всегда пригодиться.

— Барроу, — сказала Салли. — Судостроение, верно?

— Да. Доки и железные дороги. Оба моих брата работают в доках. Клерками. Они прямо вышли из себя, когда мой дедушка оставил свои небольшие сбережения мне, а не им, хотя они имели на это право, ведь они мужчины. Но я была… понимаете, дед был моряк, а я очень любила слушать его рассказы. Чего только он мне не рассказывал, про Ниагарский водопад, и про Амазонку, и про Большой Барьерный риф и все-все, и я прямо с ума сходила, только и мечтала о том, чтобы поскорей увидеть все это своими глазами. У нас был старенький стереоскоп, мы вместе смотрели картинки, и он все мне про них рассказывал. Он был прелесть что такое, мой дедушка!