Президент исчез - Рекс Стаут

— Тогда пойдем куда-нибудь перекусим.

Колебания девушки были недолгими. Чик сказал ей, что неподалеку отсюда знает одно удобное местечко, где готовят бараньи отбивные с луком, а потом поливают их роскошным соусом из муки и масла с бульоном, и повел ее туда. Пройдя два квартала от министерства юстиции и еще чуть дальше по боковой улице, они наконец вошли в закусочную. Это было одно из тех заведений, кстати, очень немногих, где кухня расположена в непосредственной близости от обеденного зала, где воздух пропитан чудесными ароматами и где готовят так хорошо, что ваш аппетит благословляет ваше обоняние.

Они сделали заказ, и Чик поинтересовался:

— Ты спросишь у меня о чем-то прямо сейчас или отложим это дело до кофе?

Альма огляделась. Время обеда еще не пришло, посетителей в ресторане было немного; все соседние столики были свободны, и девушка решилась:

— Я не хотела говорить об этом с тобой по телефону, поэтому мне нужно было увидеть тебя. Дело такое, что мне страшновато говорить на эту тему даже с тобой.

Никогда не думала, что люди могут быть такими, какими они оказались.

— Чем же тебя огорчили люди?

— Да всем. Они такие ужасные трусы. Да и я тоже.

Как я полагаю, не мне осуждать их за трусость. Ты знаешь, что многие служащие Белого дома оказались под арестом? Что этим утром секретные агенты обыскали Белый дом от подпола до чердака? Все молчат, а если говорят, то только шепотом. Когда я сегодня утром пошла на службу, кто-то следил за мной, я в этом уверена.

— Да, это мог быть только я! — заулыбался Чик. — Просто решил быть у тебя под рукой на случай, если ты захочешь спросить что-нибудь.

— Оставь свои шутки, Чик! Это совсем не смешно, это ужасно.

— Ну… мне приходилось вести наблюдение за очень большим количеством людей и почти всегда безрезультатно. А вот и бараньи отбивные. Как-то раз я сам попробовал приготовить их подобным образом, но они у меня подгорели… Конечно, положение ужасное, и, прежде чем начать улучшаться, оно, вероятно, станет еще хуже, но к тебе все это не имеет никакого отношения. Ну и слава богу. Пододвинь свою тарелку.

Он положил на ее тарелку бараньи отбивные и полил соусом. Затем наполнил свою тарелку и заказал пива.

Альма огляделась снова и наклонилась вперед.

— Вот что я хотела спросить у тебя, Чик, — сказала она. — Я хочу знать, что мне делать. — И до этого Альма говорила очень тихо, а теперь она заговорила еще тише. — Прошлым вечером, около одиннадцати, примерно через полчаса, после того как я пришла домой с допроса, учиненного мне твоими коллегами, меня посетил мужчина, который посулил мне пять тысяч долларов за то, что я украду дневник миссис Стэнли и сегодня в полдень передам этот дневник ему. Он сказал мне, что из всего дневника ему нужны только записи двух последних недель. Когда я отказалась, он предложил мне десять тысяч долларов.

Чик прожевал кусочек отбивной и запил его пивом.

— Хм-м-м, — сказал он, — значит, первая дама государства ведет дневник.

— Конечно. Об этом каждый знает. Об этом даже писали в газетах.

— Ну что же… мои поздравления. Это довольно неплохое приданое. Одного его достаточно, чтобы взять тебя в жены, если ты не против выйти замуж, конечно.

— Не говори глупостей. После того как я сказала «нет» на его предложение, у меня было несколько секунд, чтобы подумать. Я сделала вид, что не могу решиться. А тот мужчина продолжал настаивать. Я сказала ему, что, даже если соглашусь украсть дневник, возможность сделать это мне не предоставится до середины дня. Еще я сказала ему, чтобы пришел ко мне домой сегодня в восемь вечера, и, может быть, у меня будет дневник, а может быть, и нет. Он сказал, что придет.

— Слушай, а почему ты считаешь разговоры о замужестве глупостью? — спросил Чик.

— Потому что это — глупость, — проворчала Альма.

— Вообще-то брак — дело серьезное.

— Ты думаешь? Я ничего не знаю об этом. Чик, что мне делать? Может, я должна рассказать все миссис Стэнли? Или мне следует пойти сразу к мистеру Уорделлу?

Чик положил нож и вилку на стол.

— Послушай, — сказал он, — в течение трех месяцев я ждал момента, чтобы узнать, что ты думаешь о замужестве, и теперь, раз уж об этом зашла речь, мы могли бы тут же и покончить со всеми вопросами. В браке, в сущности, нет ничего глупого, ведь верно же?

Сказав это, Чик посмотрел на девушку; Альма выглядела раздраженной, однако чувствовала, что раздражение покидает ее, и, разозлившись на себя, она опустила глаза. Воткнув вилку в отбивную, она располосовала ее ножом.

— В сущности? — переспросила она. — В сущности, нет. Откуда мне знать? Просто у меня нет оснований думать, что это глупо. А ты думаешь по-другому?

— Кто, я? Боже правый, да ни за что! Я думаю, что это просто великолепно. Я думаю…

В этот момент Альма подняла глаза, а поскольку Чик так и не отводил взгляд от девушки, весь свет ее глаз разом пал на него и ослепил, подобно тому, как ослепляют солнечные лучи после темноты пещеры. У Чика перехватило дыхание, и слова, которые в естественной последовательности он намеревался произнести далее, застряли где-то в горле, и оказалось, что нет никакой возможности сказать их. Вместо этого он проговорил:

— Ну… я рад, что мы разобрались со всем этим. Прекрасно, что этот вопрос решен. А как выглядел тот мужчина, что предлагал тебе десять тысяч долларов?

Альма улыбнулась. Эта улыбка говорила, правда только ей самой, следующее: «Он ужасно милый, я люблю его, хочу быть с ним, и гореть мне в аду, если я замечу, что готова опуститься до обмана при таком положении вещей». Вслух же она сказала:

— Он сильный, большого роста, со светлыми волосами и грязными ногтями. А еще у него был коричневый галстук. — И подумала с триумфом: «Ну, покажите мне во всем этом хоть каплю женского коварства».

— А что ты намереваешься делать? — поинтересовался Чик.

— А вот об этом я и хотела спросить тебя. Я буду делать то, что ты скажешь. — При этих словах Альма сильно прикусила губу, и Чик подумал, с чего бы это.

Он подозвал официанта и заказал кофе, а потом спросил:

— Ты еще не говорила об этом миссис Стэнли?

— Я никому еще не говорила об этом.

— Вот и умница. Заметила, что сейчас творится? Тебе нет никакого резона соваться в эту адскую суматоху.

Может быть даже так, что здесь нет никакой связи….

— А не следует ли мне сказать мистеру Уорделлу?

— Зачем? Чтобы кто-нибудь спрятался у тебя дома в чулане и схватил того парня, когда он заявится?

— Если это будет необходимо, то да.

Чик кивнул:

— Конечно, возможен и такой расклад. Но может быть, ты сама вовлечена во все это дело. По какой причине — не мне судить, ведь сейчас все сошли с ума.