Искатель, 2002 №11 - Станислав Васильевич Родионов

Она упала на диван и в который раз на дню заплакала долгими тихими слезами…

К вечеру Тамара поняла, что погибнет если не от одиночества, то от недостатка воздуха — весь день в закрытой жаркой квартире.

Она наскоро ополоснула лицо, набросила легкую куртку и вышла во двор. У парадного сидела старушка с первого этажа, с которой она лишь здоровалась. Но вышло так, что все соседи знали про ее горе и сочувствовали при каждой встрече.

— Голубушка, не гнети сердце тоской…

— Спасибо, бабушка.

— Ведь грех берешь на себя.

— Почему… грех?

Говорили, что ей восемьдесят с лишком. Прозрачные глаза, бесцветные волосенки и белесая кожа, за которой, казалось, и проступало ее истинное лицо.

— Голубушка, у тебя мать-то когда преставилась?

— В прошлом году.

— То-то и оно.

— Не понимаю…

— Голубушка, грешно из-за смерти хахаля страдать горше, чем из-за смерти матушки.

Тамара бы обиделась или расстроилась, если бы поняла старуху. Но до отупевших нервов сигналы внешнего мира доходили глухо, как из космоса. Ей казалось, что и кожа стала невосприимчивой ни к прикосновениям, ни к боли.

Она пошла в парк, в тот самый, где они с Сашей гуляли и сидели на скамейках. Но вечерний парк встретил ее настороженно. Может быть, из-за сумерек и ветра? Да и народу почти не гуляло. Тамара нашла скамейку, где они с Сашей пили пиво и мечтали о будущем. Села.

— Господи, кому я теперь нужна?

Ветер ответил зябким порывом. Дуплистый тополь проскрипел узловатыми замшелыми ветками-сучьями. Не проскрипел, а продолжал скрипеть ритмично и с каким-то металлическим писком.

Тамара вскочила. В голову пришли мамины слова: в скрипучих деревьях живут души безвременно умерших людей, а из дупла можно услышать их стоны. Мама всегда боялась скрипучих деревьев.

Тамара ринулась на светлую аллею. Она почти бежала от старых деревьев, от их скрипа и стонущих дупел…

Она верила, как и ее мама, в необъяснимое, таинственное, пугающее. Мистика не мистика, но что-то есть. Без этого «что-то» не все бы в жизни понималось. Например, любовь с первого взгляда… Двое встретились, глянули друг другу в глаза — и все. Но не все. Где-то в высших сферах, нам не доступных, информация считывалась с их взглядов, прокручивалась и выдавалось заключение — либо они должны соединиться, либо разойтись.

Как у них с Сашей, тогда, на пляже…

Ходьба беспокойство притупила. Люди живут и не боятся никакой мистики. Ужастики смотрят с наслаждением. Тамара вспомнила читаное: императрица Анна Иоанновна не могла заснуть без рассказанных страшных историй, для чего держала штат выдумщиков.

Тамара поднялась на свою лестничную площадку. Видимо, на бряцание ее ключей вышла соседка, которая в квартире практически не жила, разъезжая по курортам и заграницам. Ослепив халатом льдистой белизны и обдав волной жарких духов, она лениво сообщила:

— Тамарочка, звонил молодой человек, но вас не было дома. Он просил передать…

Соседка неторопливо закурила, словно наслаждалась передаваемой информацией. Тамара не выдержала:

— Что просил передать?

— Чтобы в пятницу вечером вы посетили кладбище.

— Какое кладбище? — ускользающим голосом спросила Тамара.

— Он сказал, что вы знаете.

— И что… на кладбище? — Тамара начала терять нить смысла.

— Он сказал, что вам надо посетить могилу.

— Какую… могилу?

— Сказал, что вы тоже знаете.

— Странно… Не понимаю… А он не назвался?

— Почему же? Сказал, что звонит Саша.

Даже в случае смерти преступника закон обязывал к полному расследованию его деяний. Тем более что оставались «белые пятна». Как и предполагал капитан Оладько, никакой информации от матери Шампура я не получил. Теперь передо мной была Самоходчикова.

— Тамара Ивановна, сегодня-то сможете давать показания?

— Да-да, — задакала она с такой скоростью, что я усомнился в ее возможностях.

— Дружили с Мазиным… О хищении им платины знаете?

— Я даже что такое платина не знаю.

— С Шампуром, то есть с Веткиным, ходили к больному старику, Чубахину?

— Может быть, и ходила.

Тут я заметил, что ее взгляд пролетает — если только взгляды летают — мимо меня. Может быть, лишь касается моего уха и растекается по стенке, если только взгляды растекаются. Отвечала она впопад: не понимая ни сути вопроса, ни смысла допроса.

— Тамара Ивановна, расскажите, как вы ходили в лес? — задал я вопрос, который в ее сознании наверняка отложился четко.

— На шашлыки.

— Подробнее. Куда ходили, когда, с кем?

— С Сашей…

Самоходчикова умудрилась откинуться на узком стуле. Безмятежно-счастливая улыбка заполонила ее лицо, как солнечным светом озарила. От Саши.

— Кто с вами был?

— Мы ели шашлыки.

— Может быть, кого-нибудь встретили?

— Лес, кто же там…

— Может быть, на вас напали?

— Саша любого одолеет.

У меня есть десятки психологических приемов допроса, рассчитанных на здравого человека, не желающего говорить правды. Сейчас же у меня было ощущение, что я сражаюсь с ватной куклой и все мои вопросы вязнут в мягкой плоти. Надо менять тактику — нет, не допроса, какой это допрос? — а тактику разговора. Она не хочет говорить о преступлениях, она хочет говорить о Саше… Я лишил голос всякой официальности:

— Тамара, где ты с Сашей познакомилась?

— На пляже.

— И где потом встречались?

— Я привела его домой.

— Так сразу?

— Я проста, как с моста.

— Понятно, но все-таки узнала ли, кто он?

— Саша был весь передо мной.

— Где он жил?

— Это не имело значения.

— Была ли у него семья?

— И это не важно.

— Прописка, квартира, имущество…

— Меня не интересовало.

— Образование, специальность…

— Ой, глупости.

— А то, что он бандит — знала? — не выдержал я.

Ее взгляд слегка оживился и задел меня. Самоходчикова молчала, что-то обдумывая. Я ждал: прямой вопрос требовал прямого ответа. Он последовал:

— Саша — Близнец.

— Родственник, что ли? — не сразу дошло до меня.

— По гороскопу. А я — Весы. Союз Весов с Близнецами всегда счастливый.

Я понял, почему она была тенью преступника: глупцы любят подчиняться, ибо не любят думать. И я переспросил, потому что не поверил:

— Неужели была с ним счастлива?

— Я любила его.

— Что за любовь? Страх, опасность, криминал…

— А спокойной любви не бывает.

Звонил телефон. Деловитый голос Леденцова поинтересовался:

— Старушка опознала Шампура?

— Ехать в морг отказалась.

— Значит, можно ее отправлять домой?

— Да.

— Сергей, хочу подослать тебе прикольного свидетеля.

— Давай, я освободился.

Можно ли допрашивать женщину, которая вчера похоронила любимого? Уголовно-процессуальный кодекс не запрещает. А кодекс моральный? Я отпустил Самоходчикову и стал ждать прикольного свидетеля.

У Тамары осталось одно желание: бежать на кладбище, но сперва надо позвонить подругам и знакомым. Зачем? Попросить совета. Какого? Признаться, что сходит с ума? Но