Родственный обмен. Книга 2. Новая Родина - Виктория Доненко

Зазвонил телефон на поясе. Она вынула мобильник из чехольчика.

— Хэлло!

— Мы должны срочно отыграть все назад! Ты слышишь меня? — донесся до нее взволнованный голос Джефа.

Что отыграть? — удивилась Саша. Некоторые английские выражения казались ей терминами из мира тенниса — например «play back».

— Все! Историю с акциями. Я верну их тебе обратно. Все до одной! Не хочу, чтобы меня считали обманщиком! Это надо сделать немедленно. Твой лимузин уже выехал, будет через десять минут.

Саша немного растерялась.

— Да я вроде и не считаю… Что ты так засуетился? Приступ порядочности?

— Надоело! Твой старик Шпигель меня в чем-то подозревает, другие, вероятно, тоже… Что я, мальчик для битья? Надоело! Пусть будет все так, как было. Пожалуйста, приезжай!

Саша удивилась еще больше.

— Но почему? Я вся мокрая. Играю в теннис… Мне нужно сначала принять душ.

— Плюнь на душ! Давай так, сейчас это не важно! Я уже вызвал Соломона. И не задавай, пожалуйста, лишних вопросов. Я тебе все объясню потом. Стоит вопрос о моей чести, о деловой репутации. Прошу тебя, Алекс. Саша!

Саша сказала спокойно:

— Джеф, ты забыл сказать, что любишь меня. Или я что-то не так понимаю?

Повисло тягостное молчание…

— Извини, — сказал наконец Вильяме. — Конечно… Давно. Я люблю тебя, Саша.

В офисе компании «Тим Твинс» Саша в теннисной форме и Джеф вновь подписали контракт. Старый адвокат вопросительно посмотрел на Сашу. Он ждал объяснений. Она вновь отвела взгляд.

— Это все. Благодарю, мистер Шпигель, — сказал Джеф. — Алекс, Голиаф ждет вас внизу.

Саша, кивнув адвокату, прошла мимо. Старый Соломон Шпигель опять остался стоять с открытым ртом. Через секунду он бросился за Сашей.

— Алекс, девочка, объясни же мне, дураку… Я ведь приехал ночью исключительно ради тебя!

Саша не обернулась.

— Ты сам хотел этого — вот и получил! Джеф угрюмо сидел за своим столом.

— Теперь до утра. Пронеси, Господи, — прошептал он, также не глядя на адвоката, хотя в самой глубине души он искренне жалел старика.

Вернувшись домой, Саша, поставив перед собой бутылку виски и непрерывно прихлебывая из горлышка, тупо, в который раз, рассматривала ту фотографию, где они на диване, втроем… Вот Гошка, вот Женя, вот она…

Как давно это все было… И как недавно…

Саша пила и пила, пока бутылка почти не опустела. И не отрывала глаз от фотокарточки… Пока не уснула, едва дойдя до кровати.

Утром Сашу разбудил телефонный звонок. Не открывая глаз, она нащупала трубку:

— Хэлло!

Она продолжала лежать и слушать с закрытыми глазами. Но как-то странно начали подрагивать ее ресницы. На лбу стала образовываться глубокая вертикальная складка, плотно сжались губы, их начала бить мелкая дрожь. Внезапно Саша резко открыла глаза.

— Что?! Что ты сказал?! — крикнула она. И подскочила на кровати, продолжая неотрывно слушать.

— Но этого не может быть!.. Я не хочу! Не верю…

— Быстрее, — коротко бросил Джефри в конце разговора. — У нас нет времени…

Саша отбросила трубку в сторону. Полуголая, она в бешеном темпе заметалась по дому, хватая, бросая и вновь хватая вещи, к которым она уже успела привыкнуть. Вещи, ставшие ее вещами. У нее начиналась истерика.

Она продолжала набивать вещами сумки, туда же засовывая деньги, кредитные карточки, оба паспорта.

Потом Саша распахнула дверки кухонного холодильного агрегата и стала торопливо набивать сумку деликатесами. Вместе с деликатесами в сумку полетела упаковка с замороженной клубникой.

На круговой пандус перед домом на огромной скорости въехало обшарпанное такси. За рулем сидел чернокожий водитель, но уже не Голиаф в галстуке и фуражке. — Машина резко тормознула и заехала колесом на газон. Из нее выскочил Джефри.

Саша наблюдала за ним со второго этажа. Она схватила свои многочисленные сумки и поволокла их вниз по лестнице. Все сразу. Огромные сумки рассыпались и скатились по лестнице прямо под ноги вбегающему в дом Джефри.

— Бросай все!.. Надо спасаться!.. Ты теперь снова владеешь компанией. И обвинят во всем тебя. И придут тоже за тобой. А дальше суд и тюрьма… Если ты через тридцать секунд не исчезнешь. Самолет ждать не будет. Я уже тебе все недавно объяснял…

Они посмотрели друг на друга. Устало и молча.

— Значит, ты знал… — прошептала наконец Саша. — Ты специально все это затеял?

— Специально — не специально! Какая разница? Другого выхода не было, прости!! Ты можешь скрыться, исчезнуть, а мне деваться некуда.

С улицы раздался сигнал таксиста. Они машинально бросили взгляд за окно.

Для Саши и Джефри автомобильный гудок прозвучал, как сигнал тревоги. Джеф сорвался с места, в беспорядке подхватил Сашины вещи, сгреб все, что попалось под руку, и потянул сумки к выходу.

Саша следовала за ним, словно сомнамбула.

Вильяме нервничал, пытался ускорить отъезд, оглядывался на нее. Но Саша шла медленно, с отрешенным лицом, почти не видя перед собой дороги. Джеф вернулся бегом, подхватил ее под руку и нервно почти поволок за собой.

— Я умоляю тебя, умоляю!.. Надо спешить, дорогая, скорей же, скорей…

— Ты знал… знал… Ты никогда не любил меня… Не хотел… Ты… — отрешенно бормотала Саша.

— Потом, все потом, скорей! — Он затолкнул ее в машину. — Сейчас главное успеть на самолет!

Саша сказала себе тихо по-русски:

— Дура, дура, дура…

Джеф не пытался вникнуть в смысл незнакомых слов, сейчас было не до того. Он сосредоточенно и нервно посматривал на часы.

— Давай, парень, газуй, а то в самый трафик попадаем! — бросил он водителю.

Взревел мотор, машина унеслась. В клубе пыли на дороге осталась лежать огромная, доверху набитая вещами и брошенная второпях сумка. Из нее понемногу сочилась розовая жидкость, образовавшаяся из размороженной клубники, моментально собравшаяся в небольшую густую лужицу цвета невсамделишной крови.

Такси тормознуло у терминала аэропорта. Из машины вышли Джеф и Саша, придерживая на плече небольшую кожаную сумку. Таксист начал доставать из багажника многочисленные баулы.

Саша и Вильяме смотрели друг на друга и молчали. В этот момент но радио объявили:

— Внимание! Заканчивается регистрация на рейс №… по маршруту Нью-Йорк — Амстердам — Москва. Просим всех незарегистрировавшихся пассажиров пройти к стойке регистрации авиакомпании KLM.

— Я разорен. Уничтожен… Все, что у меня осталось, это вот… — горько сказал Джеф и взглянул на Сашу.