Проклятие стеклянного сада - Наталья Николаевна Александрова

для нее. Зависеть от мужчины – да ни за что на свете! Нужно всего добиться самой, а для этого не тратить жизнь на некоего типа, который поселится в ее квартире и постоянно будет требовать калорийной пищи и разбрасывать по дому грязные носки. Еще пивом наливаться и футбол все время смотреть по телевизору. Нет уж, у нее работа, которая ей нравится, которая приносит ей удовлетворение, она хочет наукой заниматься.

Так она рассуждала всегда, и что теперь получила? Нет, лучше про это сейчас не думать, у нее другие заботы и масса проблем.

Лёшенька с неохотой пошел на зов, оставив на скамейке половинку батончика. Милена с трудом дождалась, когда мамаша с малышом покинут сквер, и жадно схватила обкусанный батончик. После сладкого появилась некоторая бодрость, и Милена с трудом поднялась на ноги. Мамаши проводили ее недовольными взглядами, и их можно было понять – темный брючный костюм собрал всю грязь, волосы растрёпаны, тушь на глазах размазана, на лице ссадины с засохшей кровью и бланш под левым глазом. Чистая наркоманка.

Милена думала, что не сможет сделать и пары шагов, потому что ко всему прочему еще и жутко натерла ноги. Но ничего, главное было сделать первый шаг, а потом она сжала зубы и пошла. Если такой темп удастся держать, то идти минут сорок. Но шла она больше часа. Часы, разумеется, с нее эти уроды сняли – дорогие, швейцарские, – теперь Милена ориентировалась по внутренним биологическим часам.

Вот наконец и знакомый дом. Милена вошла в арку, завернула за угол. С торца окон было мало, это хорошо, никто не будет пялиться. Она ступила на газон, маскируясь за чахлыми кустиками, отыскала небольшое подвальное окошко, которое не было заколочено обычными досками, а закрыто аккуратными железными ставнями. Оглянувшись, Милена стукнула в окошко сначала легонько, потом сильнее. Никакого ответа. Не слышит Мопс, стало быть, сидит в наушниках и работает.

Когда-то давно дом этот принадлежал строительному управлению, и селились в доме его сотрудники. На первом этаже жил народ попроще, начальство обосновалось выше. Зато нижним жильцам можно было пользоваться подвалом. Подвал в доме был просторный и сухой. Жильцы разделили его на части, и каждый использовал по своему усмотрению.

Один жилец, выходец из кавказской республики, мастер золотые руки, имел возможность раздобыть нужные строительные материалы, причем даром. Как тогда говорили – на чем сидишь, то и имеешь. Этот абрек, хотя и жил на третьем этаже, сделал из одной части подвала самый настоящий винный погреб, хранил там вино, привезенное из родной деревни, и собирал изредка друзей, чтобы никто не мешал посидеть со вкусом. Но в жесткие девяностые годы, в самый разгул бандитизма, приехали к жильцу то ли родственники, то ли соседи из родного аула и попросили убежища, поскольку были у них крупные нелады с законом. Хозяин не посмел отказать, ведь для кавказца кровные связи – это святое. Но дня через два налетели менты на трех машинах с мигалками и брали погреб штурмом в течение четырех часов, потому что кавказцы упорно отстреливались. Родственники жильца оказались самыми настоящими террористами, и разумеется, мирного кавказца замели на приличный срок за пособничество.

Испуганная жена мигом продала квартиру задёшево и увезла детей к родственникам в Краснодарский край. Новый владелец, которому перешло право владения этой частью подвала, вставил в разбитое окно новое стекло и устроил в подвале склад продуктов.

Но вскоре появились крысы, которые мигом пронюхали, что в подвале навалом вкусной еды. Жильцы были вне себя от злости и справедливо винили в нашествии хвостатых владельца продуктового склада. Крысы совершенно обнаглели и скоро добрались до третьего этажа, где была квартира самого начальника строительного управления. После того как его тёща, к своему ужасу, обнаружила упитанную крысу в духовке собственной плиты, где хвостатая прохиндейка лакомилась пирогом с грибами, злополучную квартиру продали.

Потом квартира сменила еще нескольких владельцев, потом и дом перестал быть ведомственным, потому что строительное управление приказало долго жить.

А два года назад квартиру на третьем этаже купил Мопс. Он полностью перестроил свою часть подвала и набил его самой современной и продвинутой электроникой, с самой же квартирой не заморачивался. Так что управдом или любопытная соседка, заглянувшая за солью, могли лицезреть не слишком чистые апартаменты и мебель, оставшуюся от прежних жильцов, то есть полное барахло, которое лень было вынести на помойку. Зато если бы они попали в подвал…

Но туда Мопс никого не пускал. Кроме Милены.

Милена подождала немного и стукнула в окно еще раз. По-прежнему, никакой реакции. Не слышит, значит. Она прошла чуть дальше и увидела небольшое отверстие в стене между кирпичами. У взрослого человека могла пролезть туда только рука, но этот вход-выход был сделан не для человека, а для кота.

У Мопса не было родственников, и друзей тоже не было. Коллеги ему были не нужны, он ни с кем не общался, кроме Милены. Но было единственное существо, которое он любил, заботился о нем по-своему и всячески баловал. Это был котяра дворовой породы, который явился как-то в подвал и занял там свое законное место. Назвал его Мопс Вараввой, чем-то он напоминал знаменитого библейского разбойника. Кот свое полное имя не любил и предпочитал кличку попроще – Варик. Впрочем, на нее он тоже не откликался.

Милена наклонилась и бросила в отверстие горсть мелких камешков. Через некоторое время в отверстии показалась усатая разбойничья морда. Кот вопросительно мяукнул – чего надо? – но узнал Милену и скрылся, пошел тормошить Мопса.

Милена уверилась, что дело сделано, и направилась к подъезду.

Дверь была открыта – рабочие носили наверх мешки с цементом, так что Милена беспрепятственно поднялась к квартире на третьем этаже и позвонила. Послышались тяжелые шаги, и на пороге возник Мопс – огромная туша в бесформенной хламиде неопределенного цвета. Давно не мытые волосы были стянуты сзади аптечной резинкой. Круглая физиономия, чуть выкаченные глаза и обвисшие щеки придавали Мопсу вид собаки одноименной породы, но прозвище свое он получил не за это, а по фамилии – Мопсин. Впрочем, фамилию знала теперь одна Милена, потому что с этим чудом они учились когда-то в одном классе и жили в одном дворе. С детства он был толстый, да еще фамилия – вот и Мопс, имени его не знали, кажется, даже учителя.

Милена уже теперь и не помнит, как они подружились, общаться с Мопсом всегда было трудновато. Но ей удавалось найти к нему подход, чем-то он был ей интересен. А со