Эффект искаженных желаний - Юлия Ефимова

– Ну ты и повернутая, – восхищенно сказал Федя и посмотрел на бывшую одноклассницу по-новому.

– Что же случилось пять лет назад, что ты перестала сюда ездить? – тоже удивленно поинтересовался Толя.

Он даже перестал стонать и раскачиваться, то ли обезболивающее начало действовать, то ли настолько его поразила эта новость.

– Ничего, – сказала Галина спокойно. – Я его похоронила, нет, не в прямом смысле. Я его похоронила у себя в душе. Я, так сказать, смирилась с обстоятельством, что, оказывается, и такие тоже умирают. Вот ты мне, Алка, рассказывала вчера, какой он плохой был. Думаешь, я поверю? Ну, может, и был он с Ангелиной. А что, его невозможно было не любить. Да и разница у них была всего девять лет. Но вы все заблуждались на мой счет, я никогда не была наивной влюбленной дурочкой. Да, я его любила, но как… – она запнулась, – как самого лучшего, самого любимого брата. Вот вы все знаете, как я жила, а? Знаете, что это Валька с моим отчимом договорился обо мне, о том, чтоб тот меня не трогал, да что там, он почти купил мне жизнь. После смерти матери отчим меня стал бить, а однажды он оставил мне тот самый шрам, который вы все прекрасно помните.

Тогда Валька прибежал первый на помощь и сказал мне врать полиции, что я за домами на стройке на арматуру наткнулась. Отчима как мог с помощью холодной воды и крепкого чая привел в себя и велел повторять за ним слово в слово. Позже он объяснил мне, что иначе меня забрали бы в детский дом, а там… там еще хуже, мне тогда до восемнадцати год оставался. Никогда не забуду, как плакала, пока мы ждали скорую, соленые слезы текли по ране, и от этого делалось еще больнее, но я не могла остановиться. Валька же убеждал меня, говорил, что надо потерпеть год, там, в детских домах, можно наткнуться на еще большую грязь и боль, а здесь он придумает, как быть, он все решит. И я ему поверила.

Когда меня выписали из больницы, Валька пришел к отчиму – тот как раз вышел из очередного запоя – и пообещал, что будет приносить тому каждую пятницу бутылку водки, если он за эту неделю ни разу пальцем ко мне не прикоснется, и представляете – носил. Отчим, когда по привычке замахивался, даже пьяный, вспоминал, что не видать тогда ему своего счастья – халявной пятничной водки, и останавливался. Только благодаря Вальке я дожила до совершеннолетия и смогла сбежать из дома.

– Мы-то думали, у вас все наладилось, – пробормотал виновато Толя.

– А у нас и наладилось, – подтвердила, улыбнувшись, Галя, – благодаря Вальке. Вы знаете, он носил мне еду из дома, тайно, чтоб никто не знал. Но не о себе заботился, а обо мне – говорил, что никогда не надо себя унижать, ведь то, что сейчас происходит, – не вечно, впереди вся жизнь, и если я сама захочу, то у меня все будет по-другому. Говорил, что верит, что будет мной гордиться, и я ему тоже когда-нибудь помогу. Это было очень важно для меня, что он не делает одолжения, что мы друзья. Я здесь, живая, относительно здоровая, я работаю и получаю неплохие деньги. Тот дом, где мы жили, да, он мой, и все благодаря одному человеку – Вальке.

– Давай я с тобой пойду ребят искать, – сказал Федор впервые без улыбки.

– И ты, Алла, иди, – предложил Толя. – А Гоша поможет мне до Сонькиного пупа потихоньку доковылять, тут немного осталось, и мы вас там ждать будем.

Федор, Галя и Алла подняли свои рюкзаки и отправились вниз по течению реки искать прыгнувших ребят. Анатолий и Гоша еще сидели у моста, видимо, ожидая, когда обезболивающее подействует полностью.

Ни первые, ни вторые не замечали, как кто-то пристально наблюдает за ними в бинокль.

– Ну что ж, – обратился человек к своему спутнику, опустив бинокль. – Конечно, с некими коррективами, но, по-моему, все пока идет неплохо.

– Тебе не показалось, что вон с той точки кто-то тоже смотрел на них в бинокль? Я видел какие-то блики, – поинтересовался его собеседник.

– Я не смотрел туда, но надо будет проверить, – ответил человек с биноклем и что-то пометил у себя на карте.

Глава 14

Пещера

Лишь одно может оправдать члена стаи, за то, что он провинился перед ней – любовь.

Закон стаи

Амурская область, июнь 2014 год.

Они так и не нашли Кондрата, лишь его разбитые очки – их река выбросила на берег как нечто инородное и ненужное.

– Сейчас солнце сядет, и мы замерзнем, надо срочно сушиться, – сказал Денис. Было видно, что он расстроен.

– Может, еще немного пройдем? – предложила Катя, хотя и у нее тоже не осталось сил.

– Нет, ты же знаешь, в тайге ночь и день из разных времен года, да и берег здесь неплохой, хоть и узкий, тут и заночуем. Сиди, я поднимусь по камням в лес за дровами.

Как только Денис скрылся, небо начало хмуриться и очень быстро закрыло еще не севшее за горизонт солнце. Ветер моментально стал пронизывающим, совсем не летним, таким, что пробирает до самых костей. На подмогу к нему тут же пришли гром и молния, и как-то уж совсем по-киношному стало страшно.

– Не старайся, не испугаешь, – презрительно обратилась Катя к небу. Она смотрела на тучи, извергающие гром и молнию, как на взбесившегося пса, вдруг решившего кинуться на прохожего. – Не такие пугали.

Вот-вот, с секунды на секунду должен был начаться дождь, и это чувствовалось в воздухе. Страх нарастал, и, казалось, он сейчас разорвет ее изнутри. Вдруг ей показалось, что-то мелькнуло на другом берегу между огромных камней, из которых и состоял берег Гилюй-реки.

«Стекло бликануло, – подумала она. – Но откуда? Бинокль или прицел?»

– Это зверь, – сказала она сама себе, но почему-то явственно чувствовала оттуда взгляд. Тяжелый, пугающий взгляд охотника, отнюдь не зверя.

– Так, Катерина, – со скалистого берега спустился довольный Денис, – я нашел нам пещеру. Самую настоящую, в ней мы дождь и переждем, я дрова уже там оставил. Побежали.

И они побежали. Уже появились первые крупные капли, они словно гнали двух потерявшихся путников: давайте, быстрее, скоро придут наши братья, и вам несдобровать. А еще Катю гнал страх, тот самый, который, она думала, остался там, за высоким забором, он почему-то