Тайны дубовой аллеи - Юлия Викторовна Федотова

Робин Гордон-младший не мог не впечатлить. Парню исполнилось шестнадцать лет, характер у него был смирный, как у ягненка, умом не блистал, но учился прилежно, кроме того, был единственным сыном Робина Гордона-старшего, барона, пожизненного апелляционного пэра парламента. Но, являясь столь респектабельной личностью, Робин Гордон-младший имел такую устрашающую внешность, будто отцом его был не член палаты лордов, а какой-нибудь пещерный тролль с холодных берегов континентального севера. Так что в этом вопросе инспектора Поттинджера можно было понять.

Но директор Инджерсолл считал иначе. Он смерил оппонента убийственно-презрительным взглядом поверх очков, возразил холодно:

– Вы говорите ужасные вещи, господин полицейский. Да, в нашей школе случилось большое несчастье. Но это не дает вам никакого права на высказывания, дискредитирующие наших учеников и учителей. Ваше дело – искать убийцу, а не навязывать нам свои болезненные суждения. И между прочим, полицейскому, способному испугаться ребенка, встреченного в переулке, пусть даже темном, я посоветовал бы сменить место работы. Так было бы лучше и для его хрупкой нервной системы, и для общества, которое он призван защищать!

Профессор был великолепен. Будь это уместно, Веттели ему зааплодировал бы.

Да только беда в том, что в словах отвратительного Поттинджера было гораздо больше истины, чем хотелось бы. Отменные диверсанты получались из мальчишек Такхемета. Прибьется, случалось, к кухне тощий, полуголый сирота – подай-принеси за миску каши. Служит, старается. А однажды ночью раз – и спящих ножом по горлу, скольких успеет до тревоги. Веттели и от других офицеров слышал, и сам был свидетелем, как покойный Барлоу, не к ночи будь помянут, поймал одного такого в их расположении. Нет, нежный возраст – не гарантия невиновности, увы.

– Хорошо, господин директор, – неприятно ухмыльнулся сыщик. – Не желаете слушать мои суждения – дело ваше. Но распускать воспитанников я вам запрещаю, у меня есть нужные полномочия.

– Послушайте! – потерял терпение профессор. – Если вы так настаиваете, пусть старшеклассники останутся в школе. Но младших-то воспитанников мы можем отпустить? Неужели вы и их подозреваете в убийстве? Это же просто глупо! Бедный Мидоуз был рослым парнем, первокурсник просто не дотянулся бы до его глаза!

– Шило можно и метнуть, – угрюмо возразил Поттинджер.

– О-о-о! – простонал профессор. – Девятилетний ребенок неизвестно где добывает сапожное шило – мы в школе ничего подобного не держим, – без всякой на то причины бросает в старшеклассника и с профессиональной меткостью попадает точно в глаз! Вы сами-то поверите в такую историю?

– Мое дело – не верить, а проверять. Все ученики останутся в школе.

– А девочки?

– И девочки тоже.

Среди собравшихся начался возмущенный гул, и директор не стал призывать к порядку.

– Возмутительно!

– Бесчеловечно!

– …большой риск…

– …сущий абсурд!

– …жалобу в полицейское управление…

– …надо добиваться своего…

– Подождите, господа! – Это был голос Токслея. – Послушайте! Все это, конечно, ужасно. Но боюсь, господин полицейский прав.

– Что? Прав? Вы о чем, Фердинанд? – В возмущенном голосе Инджерсолла явственно слышалось: «Уж о вас-то я был лучшего мнения». Но Токслей выдержал гневный взгляд начальства, ответил очень спокойно:

– Я вот о чем. Разумеется, первокурсник, тем более девочка, не мог совершить эти убийства. Не мог, если оставался самим собой. А если он был одержим? Мисс Брэннстоун, чисто теоретически, способен ребенок, будучи одержимым, сотворить что-то подобное?

Ведьма тяжело поднялась с места, ответила мрачно, ни на кого не глядя:

– Одержимый мог и не такое сотворить. Бывали случаи… – Она не стала продолжать.

– Но ведь это можно выяснить? Ведь одержимость как-то выявляется? – выкрикнул Гаффин истерически, похоже здорово перепугавшись.

– Можно, – согласилась Агата еще мрачнее. – Но времени на это уйдет немало, предупреждаю сразу.

– Вот видите, сэр, – тихо сказал Токслей, глядя профессору в глаза. – Как это ни ужасно, но детей распускать нельзя. Если убийца среди них – одним богам ведомо, что еще он может натворить, оказавшись в семье. Мы-то уже, по крайней мере, предупреждены и будем начеку. А как вы станете объяснять родителям? «Следите за своей девочкой, возможно, это именно она заколола двух наших воспитанников»?

– Да, – только и сказал Инджерсолл, – да.

На него стало жалко смотреть, в одну минуту человек будто состарился на десять лет: плечи поникли, взгляд потух, бессильно упали руки.

Спасибо еще, что Поттинджеру хватило то ли ума, то ли такта никак не комментировать ситуацию. Он просто поднялся и ушел.

Люди растерянно молчали.

– Я полагаю, собрание на этом можно закрывать? – непонятно к кому обращаясь, спросил директор деревянным голосом.

– Но разве мы не должны обсудить, какие меры следует принять, чтобы максимально обезопасить наших учеников? – мягко, будто обращаясь к больным, напомнил Токслей.

– Верно! – воскликнул Инджерсолл, оживляясь: утопающему протянули соломину, и он в нее вцепился. – У кого какие соображения, господа? Мистер Токслей, мистер Веттели, вы люди военные, вы можете что-то предложить?

К такой постановке вопроса Веттели готов не был – у него (да и у всех остальных) уже успело войти в привычку, что на школьных совещаниях он исполняет роль безмолвного статиста. Впрочем, ответ был очевиден.

– Конечно, – тихо и скромно, почти себе под нос, сказал Веттели. – Просто до того, как убийца будет пойман, воспитанники должны перемещаться по школе группами не менее трех человек и ни при каких обстоятельствах не оставаться в одиночестве. Кроме того, свободу передвижения желательно свести к минимуму.

Казалось бы, что может быть логичнее?

– Неужели? – ехидно прищурился профессор Фредерикс, машинально потирая ссадину на скуле (последний его визит в Эльчестер вышел неудачным – у дантиста сорвалась рука). – Это как же понимать? Если во время урока кто-то один попросит разрешения выйти, я должен буду снарядить сразу троих? Это уже какой-то туалетный поход получится!

Гаффин по-мальчишески хихикнул, остальные неприятно заулыбались.

– Да разве за всеми уследишь? – подключился зловредный хозяин милейшего авокадо. – Этим несносным мальчишкам только скажи, чтобы ходили по трое, – они из кожи вон вылезут, чтобы разбежаться поодиночке!

– А может, нам расширить штат и приставить к каждому по паре личных воспитателей… нет, лучше сказать, надзирателей! Интересно, выдержит такую нагрузку школьный бюджет?

– «Свести свободу к минимуму» – каково, а? Между прочим, у нас престижная школа, а не исправительное заведение для малолетних!

– Да-а! Вы, мистер Веттели, стратег, ничего не скажешь! Если в нашей армии все офицеры такие – неудивительно, что мы проиграли войну в песках! – Ага, значит, все-таки проиграли. Ну хоть какая-то ясность.

В общем-то коллеги напрасно упражнялись в остроумии – Веттели их выпады нисколько не задевали, он, как всегда отстраненно, наблюдал за развитием событий – и только. Но Эмили,