Опередить дьявола - Мо Хайдер

Джэнис водрузила пакет на законное место, и тут из него протекло кофе, оставив на бледно-кремовой обивке длинный коричневатый след.

— Блядь, блядь, блядь.

— Мама! Я же тебе сказала. Не говори так.

— Я пролила чертово кофе.

— Не ругайся.

— Папа придет в бешенство.

— Нет! — взвизгнула Эмили. — Не говори ему. Я не хочу, чтобы папа расстраивался.

Джэнис сдернула пакет с переднего сиденья и положила себе на колени. Первое, что пришло в голову. Горячий кофе тут же залил ее белый свитер и бежевые джинсы.

— Черт! — Она оттянула пальцами обжигающие штанины. А сзади, как можно было ожидать, снова засигналили. И кто-то уже разорялся. — Блядь, блядь.

— Мама, ты не должна повторять это слово!

Она высмотрела впереди местечко у дороги, куда, кажется, можно было приткнуться. Переехав через «зебру», она остановила машину, открыла окно и высунула пакет наружу. Фляжка была большая, кофе все вытекал и вытекал, и конца этому не было видно. Как будто открыли водопроводный кран. Загудел еще один клаксон. На этот раз на стоянке. Водитель включил задние фары, желая выехать, и посчитал, что она перегораживает ему дорогу, хотя там был еще добрый метр.

— Мам, почему они все разгуделись? — Эмили заткнула уши. — У меня уши лопаются!

— Все хорошо, детка. Ш-ш-ш.

Джэнис подала «ауди» назад, чтобы выпустить машину, и тут кто-то забарабанил в ее заднее окно, так что она подскочила на месте. Ду, ду, ду.

— Мамочка!

— Эй! — раздался женский голос. — Вы что, не видите? Здесь переходят дети!

Джэнис заняла место уехавшей машины. Заглушив мотор, она упала головой на руль. Между тем разъяренная мать одного из школьников уже барабанила в стекло со стороны пассажира.

— Вы что, не могли припарковать свой драндулет возле «зебры»?

У Джэнис дрожали руки. Это катастрофа. Если она до четырех, то есть в течение восьми минут, не перехватит мужа, он уедет на свидание с Клер. Но она не может показаться в офисе в таком виде — и явиться без кофе не может. А тут еще бедняжка Эмили разрыдалась, будучи не в состоянии что-либо понять.

— Не надейтесь, стерва, что вам это сойдет с рук. Джэнис подняла голову и увидела в окно гренадершу с пылающим лицом. На ней были необъятных размеров твидовое пальто и вязаная непальская шапочка из тех, что нынче продавались на каждом углу. Вокруг нее толпились дети в таких же шапочках.

— Стерва! — Она хлопнула ладонью по оконному стеклу. — Я не удивлюсь, если ты пьешь бензин литрами!

Джэнис сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, прежде чем вылезти из машины.

— Я извиняюсь. — Она перешла на тротуар и, поставив на асфальт текущий пакет, оказалась перед женщиной. — Я не собиралась пересекать «зебру».

— Когда у тебя такой драндулет, учиться вождению необязательно.

— Я ведь извинилась.

— Фантастика. В школе нас уговаривают ходить домой пешком, но разве можно узаконить эту практику, когда по дорогам разъезжают такие оторвы!

— Послушайте, я извинилась. Чего вам еще надо? Крови?

— От кровопийцы слышу! Из-за таких, как вы, наши дети проливают кровь. Если они не погибнут под гусеницами ваших тракторов, то задохнутся от всякой дряни, которую вы выбрасываете в атмосферу!

Джэнис вздохнула.

— Ясно. Сдаюсь. Что вы предлагаете? Кулачный бой? На губах женщины заиграла диковатая улыбка.

— О, это в вашем стиле. Вы будете драться перед детьми, я вас правильно поняла?

— Вообще-то… да, правильно. — Джэнис сорвала с себя пиджак, швырнула его на багажник и сошла на мостовую. Школьники бросились врассыпную, сталкиваясь друг с другом, кто хихикая, кто в панике. Женщина попятилась к двери ближайшего магазина. — Вы сумасшедшая?

— Да. Я сумасшедшая. Настолько сумасшедшая, чтобы убить вас.

— Я вызову полицию. — Женщина прикрыла лицо руками, стоя в дверном проеме. — Я… я вызову полицию.

Джэнис ухватила ее за лацканы и приблизила к ней лицо.

— Слушайте меня. — Джэнис хорошенько ее встряхнула. — Я знаю, как это выглядит со стороны. Я знаю, что вы про меня думаете, но я не такая. Эту машину выбрала не я. Это выбор моего гребаного мужа…

— Не смейте ругаться в присутствии…

— Моего гребаного мужа, которому нужен был гребаный статусный автомобиль, при том что я имела глупость оплатить эту чертову игрушку. И, к вашему сведению, я хожу пешком со своей дочкой в школу и из школы каждый божий день. Да, я хожу с ней пешком, а эта идиотская машина за целый год накрутила всего две тысячи миль. А еще, чтоб вы знали, у меня выдался ужасный, ужасающий день. Короче. — Она прижала женщину к стене. — Я принесла вам свои извинения. Теперь очередь за вами.

Женщина тупо на нее уставилась.

— Ну?

Женщина быстро глянула направо-налево, проверяя, слышат ли ее дети. Лицо у нее было в мелких капиллярах, как будто она проводила все время на холоде. Возможно, у нее дом без центрального отопления.

— О господи, — пробормотала она. — Если для вас это так важно, я извиняюсь. А теперь отпустите меня, я должна отвести детей домой.

Джэнис еще секунду смотрела ей в глаза. Потом мотнула головой, дескать, иди, и разжала пальцы. Развернувшись и вытирая руки о свитер, она вдруг увидела, что к ней приближается мужчина в нелепой, закрывающей все лицо маске Санта Клауса и наглухо застегнутой лыжной куртке. «Рождество еще не скоро», — успела подумать она, и в этот момент мужчина запрыгнул в ее «ауди», хлопнул дверью и рванул по совершенно пустой улице.

26

Джэнис Костелло была, пожалуй, одного возраста с мужем — ее выдавали морщинки вокруг рта и около глаз, — но когда она открыла детективу дверь, приглашая в свою элегантную, выложенную кафелем прихожую, она показалась ему гораздо моложе. Бледнолицая, с черными как смоль волосами, забранными сзади в пучок, в джинсах и мешковатой домашней рубашке голубого цвета она выглядела как подросток рядом со своим пижонистым супругом. Даже опухшие от слез глаза и нос не делали ее старше. Кори хотел взять ее под локоть, чтобы проводить в огромную кухню-столовую, но Кэффри заметил, как она вырвала руку и двинулась вперед с высоко поднятой головой. Однако по ее неуклюжей походке нетрудно было догадаться, что она испытывает физическую боль.

ПРА выделила для Костелло собственного офицера по связям с семьей — детектива-констебля по имени Николя Холлис. Эта высокая девушка с длинной прерафаэлистской гривой, необыкновенно женственная, хотя почему-то настаивала на том, чтобы все ее называли Ник, бесшумно хозяйничала в кухне: заваривала чай, выкладывала на тарелку бисквиты. Она молча кивнула Кэффри, когда тот вошел и присел за большой обеденный стол.