Ключи к Тайнику - Мария Владимировна Карташева

Через некоторое время возле того места, где упала Лиза, остановился автомобиль, из него неспешно вышел мужчина, он оглядел пустую дорогу, проворно спустился по скользкой траве, подхватил на руки бессознательное, висевшее тряпкой тело Лизы и, уложив её на заднее сиденье, вскоре уехал.

* * *

Софья наконец совсем стряхнула с себя ворох неприятных бессвязных снов, открыла глаза и испуганно вздрогнула, увидев на фоне окна мужской силуэт.

— Соня, это я, — шёпотом сказал Малинин.

— Что случилось? Где я?

Она завозилась в постели, но обмякла под настойчивым нажимом Малинина, пересевшего к ней на кровать и за плечи аккуратно уложившего её на подушку.

— Аккуратнее, не скачи, а то ещё голова закружится.

— Да? Мне кажется, там теперь не голова, а чугунок. Последнее, что я помню, это как мы с тобой плыли к острову.

— Всё позади. Уже всё позади, — горько сказал Малинин. — Я просто очень хотел тебя увидеть, вот воспользовался своим служебным положением и прошёл ночью, хотя меня пытались не пустить.

— А почему я здесь?

— Может, утром? — скривился Егор.

— Ты предлагаешь мне всю ночь мучиться? Так себе развлечение, учитывая моё общее состояние и слабость.

— Если я тебе просто скажу, что тебя накачали наркотиками, остальное подождёт? — устало спросил Егор. — Я соскучился по тебе, очень устал, долго искал тебя, почти потерял надежду, — Малинин взял прохладную ладонь Сони и приложил к своим губам. — Я прошу тебя всего один вечер без всего этого, иначе, мне кажется, я сломаюсь.

— И не будем говорить про работу? — улыбнулась Софья.

— Не будем. Я буду просто смотреть на тебя и держать твою руку.

— Останься со мной до утра, я думаю, ты можешь ещё раз попользоваться служебным положением, — улыбнулась Соня.

— Даже если бы ты не попросила, я бы нашёл причину остаться.

Егор погладил её по щеке, сделал движение вперёд, но как раз в этот момент резкий звонок телефона расколол тишину, и Малинин как ошпаренный вылетел в коридор, чертыхаясь и не попадая на клавишу ответа.

— Егор, ты где? — спросил Ласточкин.

— Очень хочется в рифму ответить, — устало выдохнул Егор. — У Сони, в больнице.

— Сейчас подъеду.

— Возьми мне кофе и пожрать чего-нибудь, а то башка совсем не варит.

Егор вернулся в палату, посмотрел на безмятежное лицо задремавшей Сони, постоял несколько секунд на пороге, но решил пока её не беспокоить. Выйдя в прохладную тишину холла, Малинин огляделся, присел на стульчик у окна и стал отвечать на бесконечное число сообщений от коллег, выделенных Марычевым в помощь. Егор подумал, что стоит обойти стороной всю колдовскую составляющую, иначе все решат, что полковник Малинин всё-таки «поплыл», и к работе отнесутся без должной серьёзности. Перелопатив море электронной информации, Малинин в окно увидел, как Ласточкин пересёк двор и поднялся навстречу пожилому следователю.

— Здоро́во, — Ласточкин скинул промокший плащ, аккуратно встряхнул его и повесил на стул. — Слушай, Егор, я чего собственно приехал. Варвара-то, когда очнулась, стала чушь какую-то нести. Типа на неё чудовище какое-то накинулось. Кстати, на вот, что-то купил в шаверменой, — он сунул Малинину в руки объёмный пакет. — Как вы это едите?

— Ну не у всех же есть заботливые жёны с кулинарным уклоном, — Малинин жадно развернул промасленную бумагу и втянул пряный аромат горячего мяса и тёплых овощей. — Иван Гаврилович, — Малинин хлебнул горячего кофе, — я скоро уже в лох-несское чудовище поверю. Честно! От этого чёртова места можно всё что угодно ждать. Про Лашникова что-нибудь сказала?

— Нет, про Игорька, нет. Она лишь просила Мамыкина при осмотре места похищения учитывать рост нападавшего, от этого зависит сбор улик.

— Хорошо, попрошу его ещё раз всё проверить, — Малинин помолчал и добавил: — А помнишь, как всё уютно начиналось? Просто похищения, а вылилось это в какой-то долгоиграющий сюр. Я Лашникова в розыск объявил, но он нигде не объявлялся.

— Только бы жив был, — задумчиво покачал головой Ласточкин. — Кстати, угрозу наводнения объявили.

— Ну, наверное, хорошо, что не торнадо. Хотя кто знает, может, и лучше, если бы смело на фиг все эти ритуалы, пентакли и всю остальную муру к чертям собачьим. Гаврилыч, можешь всю эту мутоту, про которую Стеф говорила, как-то структурировать? А то меня уже трясти начинает.

— Ну я-то староват для этого, а вот Унге с Юркой там уже целую схему начертили, сто пятьдесят вопросов этой цаце странной задали, так что держат контроль. Не волнуйся.

— Цаца, — усмехнулся Малинин, но тут же осёкся. — Данилу надо бы помянуть.

Ласточкин воровато оглядел пустой коридор, проворно полез в карман висевшего на стуле пальто и, вытащив оттуда стограммовую бутылочку и две пластиковые рюмки, проговорил:

— Я забёг за поминальной. Молодёжь это плохо понимает, но, чтобы с души горечь смахнуть, нужно обязательно горькую выпить, — Ласточкин покачал головой и, закусив губу, быстро разлил терпко пахнущий напиток по стаканам.

— Мужики, вы что удумали? Обалдели совсем? — зашипела на них, непонятно откуда взявшаяся дородная дама в белом халате.

— Не шуми, — сказал Малинин. — У нас друга сегодня убили.

— А. Это вашего. Ну да, слышали, — женщина задумалась, скривила лицо в плаксивой гримасе и проговорила: — Ну что ж здесь-то, как сироты? Пошли ко мне в ординаторскую, я одна сегодня на смене. У меня есть чем закусить и добавить, такое дело надо не просто запить, такое дело залить нужно, иначе и его, и ваши души горевать будут. Я знаю, что говорю, брата когда схоронила, неделю выла, потом подруги водкой отпоили, вроде и смирилась. Надежда меня зовут, Сергеевна, если хотите, — доктор отошла на пару шагов, махнула мужчинам рукой и открыла дверь в конце коридора.

В ординаторской и правда было пусто, пахло старой мебелью, в окно скреблась ночь, занося через приоткрытую щёлку свежесть с улицы, роняя на подоконник бахрому облупившейся краски со старой деревянной рамы. Надежда быстро собрала на стол нехитрую закуску, вытащила из шкафа початую бутылку водки и, присев с мужчинами, стала слушать разговоры Ласточкина и Малинина.

Егор вдруг понял, что ему как раз и не хватало вот такой стихийной пьянки, чтобы как-то затупилось режущее изнутри чувство постоянных потерь и промахов. Хотя, по словам Марычева, именно Малинин и разворошил огромные осиные гнёзда. И сейчас Егор мог сказать, что ему хорошо, если бы не собрались по такому печальному поводу.

— Спасибо тебе, Надя, — заплетающимся языком проговорил Егор.

— Ой, соколик, да нормальная баба она ж и стол накроет, и выслушает, и водки нальёт, чтобы душа