Прокурорская крыша - Николай Старинщиков

Лушников кивнул.

– Вот и хорошо… А жена?… Как у вас с этим делом – забыл я спросить?

– Была. – Майор поднял взгляд к потолку. – Но мы расстались… Сказала: живи на свою зарплату, а я на свою… Предпринимательница. Детей у нас не было…

– О! – Гаевой подскочил к кресле. – Расстраиваться по поводу детей не рекомендую… Дело это наживное… Как мозоль на большом пальце.

Народ засмеялся. Обстановка приобрела неформальный характер. Майор начинал нравиться – ничего не утаил.

– У нас как большая семья, – проговорил подполковник и добавил: – В которой действует патриархат… Мнения старших уважают… Или нет? Может, мне показалось?

– Уважают, Алексей Иванович, – сказал Драница.

– Раз так – ступайте к себе и вводите в курс дела своего шефа. И прошу ко мне со всеми вопросами, без утайки… Рад за вас, что вы так думаете…

Оперативники поднялись и потянулись к выходу. Лушников шел рядом с Драницей. Вошли в кабинет со скромной табличкой: «Начальник ОУР». Черная пластиковая дощечка с заполненными бронзовой краской буквами. Помещение тоже скромное – корове не развернуться. Стол. Старое кресло. Сейф. Окно. У стены – ряд простеньких стульев.

– Компьютер тоже имеется, но он один на все отделение, – пояснил Драница. – В кабинете оперативников стоит… Света Казанцева на нем работает… в основном. Замужем… Мужик без ноги – в Афганистане потерял конечность…

Лушников молчал. У него пока что задача довольно скромная: молчать и впитывать информацию. Какое-то время начальство в связи с этим будет его терпеть, потом начнет требовать отдачи. Известная история. Не первый раз Лушникова переводят.

– Ну, здесь вроде бы закончили. Учетные документы все в сейфе. Там же и агентурные. Прошу…

Капитан Драница протянул ключи. От кабинета и от сейфа. В одной связке. И встал у двери. Должность старшего оперуполномоченного его устраивает. В начальники он не стремится. Обыкновенный рябой капитан, каких, может быть, тысячи на российских просторах.

Вышли из кабинета и направились к подчиненным. Вошли в просторный кабинет, заставленный столами впритык тыльными сторонами друг к другу. В углу светится экран монитора. Дама лет тридцати, в брюках и кофте, сидит за ним спиной ко всем остальным и давит на кнопки.

«Носатенькая, – отметил про себя Лушников. – А муж у тебя курносый. И голос скрипучий. С надрывом…»

Расселись, кто где смог и стали вести осторожный разговор по типу: а раки в Греции есть? Но только тут вместо Греции выступал остров Сахалин.

Лушников отвечал. Все там есть. Особенно бандиты. И перешел на дела местные. Убили, говорят недавно двоих?… Вот бы на материалы взглянуть. Много наработали?

Драница стал доводить до нового шефа обстоятельства дела. Жили-были старик со старухой, и была у них избушка. В виде просторной квартиры. И в один прекрасный момент Бабу Нюру и деда Митю обнаружили с огнестрельными дырами в головах. Пирожков и Шилова их фамилии. Но дело не в этом. Не усели их схоронить, как выяснилась, что квартира назначена к продаже. Оказывается, дед успел заключить на свое имя договор о пожизненном содержании с иждивением. Старуха у него не была прописана. Они вообще не зарегистрированными оказались – отсюда разница в фамилиях.

– А вы уверены? – перебил Лушников. – Фамилии разные, но брак мог быть. Многие не хотят расставаться со своими фамилиями. Некоторым кажется это предательством – в том числе и женщинам… Так что надо проверить не только регистрацию, но и супружество. И взять в работу нотариальные конторы, поскольку, возможно, имеется еще один документ. Завещание.

Оперативники внимательно слушали. Этот вопрос они упустили. И если имелось завещание, то убийство старухи становится объяснимым. Она не просто свидетель. Она помеха. Юридическая препона, через которую невозможно перешагнуть. На нее обязательно нужно реагировать.

– Любая контора может удостоверить завещание. Как они там пишут-то?… Личность установлена, дееспособность проверена? Зарегистрировано в реестре и взыскано по тарифам?…

У Драницы блестели глаза: упустили момент, на отсутствие штампа в паспортах понадеялись. Но при чем здесь брачная регистрация, когда в отношении собственности могло быть оставлено завещание. Однако если существовал договор между Пирожковым и фирмой, завещание недействительно. И Петр Данилович произнес в слух свои сомнения.

– Очень может быть, – согласился Лушников. – Однако рано об этом судить. Нужно установить – имеется ли оно вообще. И если имеется, то обратить внимание на дату его подписания. И если мы установим, что, например, завещание было подготовлено незадолго до гибели их обоих, то можно сделать сразу несколько выводов…

Оперативники напряженно слушали.

– Во-первых, – продолжал Лушников, – фирма сама подстроила убийство, поскольку сама изначально заинтересована в гибели второй стороны договора. Разве не так, если встать на их позицию?… Во-вторых, Пирожков наверняка собирался расторгнуть договор с фирмой, поскольку не мог не понимать, что только таким способом он обеспечит свое завещание. В-третьих, договор мог возникнуть позже того, как было удостоверено завещание. И случиться могло такое лишь в результате элементарного правового невежества или заблуждения со стороны потерпевшего. Мы можем лишь предполагать, какие беседы вели с погибшим деятели из фирмы. И если мы установим, что завещание существует, то не можем мимо этого факта пройти.

– И что это даст? – спросила Казанцева.

– Практически – ничего. Это всего лишь косвенное доказательство. При чем одно. Но если у нас будет несколько подобных доказательств, в совокупности это даст нам перевес. Кто займется поиском завещания?

Народ враз заговорил. Завещание могло быть в квартире у бабы Нюры. А это значит, надо искать в ее квартире, значит, новый обыск. Плохо искали, что ли?

Лушников взглянул в сторону Драницы. Тот понял сразу и громко произнес:

– Орите поменьше! Сократы… Розыск начнем с контор. И, прежде всего, с той, которая ближе всего к месту жительства. Договоры у нас имеются… Ксерокопии тоже, так что есть с чем сравнивать… Посмотри, Света, в компьютере телефончики…

– И Загс из внимания не упускайте. Это будет еще одним косвенным доказательством, поскольку супругам не нужны завещания… Таким образом – Загс, нотариальная контора, договоры. А также свидетели, подтверждающие намерения обоих потерпевших выйти из договора. Только множество косвенных доказательств позволит нам сделать точный вывод. Но, может быть, существует другая версия?

Лушников обвел взглядом присутствующих.

– В принципе, мы так и думали, – произнес Драница. – И Гнедой в курсе… Тьфу ты!..

Петр Данилович покраснел, что даже рябая сыпь стала невидимой. Начальничью кличку выболтал.

Лушников поспешил на помощь:

– Гнедой – это, насколько я понимаю, Гаевой Алексей Иванович? И что он говорит?