"Расследования Екатерины Петровской и Ко". Компиляция. Книги 31-50 - Татьяна Юрьевна Степанова

Страшилин тоже заказал мясо, жареный картофель, соленья и мясное ассорти под пиво.

Он выпил почти сразу полпинты, и полные щеки его порозовели.

– Весь день об этом мечтал, – хмыкнул он. – Какое, интересно, меню у них там, в монастыре?

– Постное, наверное, – сказала Катя. – Вряд ли мясо на углях сестры едят.

– Чревоугодие ведь грех, так? – Страшилин вооружился ножом и вилкой. – Давайте же грешить, Катя!

Официант ставил перед ними тарелки с аппетитным жареным мясом, соусом, салатом для Кати и румяным жареным картофелем для Страшилина.

– Ваше здоровье! – Страшилин отсалютовал наполовину пустым бокалом пива. – Еще чуть-чуть – и мы с вами полностью сработаемся. Станем слаженной командой.

– Вы так считаете?

– Интуиция. – Страшилин опустошил бокал и показал жестом официанту – повторить. – Исходя из той надписи на полу, сестры Римма, Пинна и Инна – наши главные подозреваемые, – сказал Страшилин, – хотя есть риск инсценировки, да… У меня из головы тот текст не идет, который Уфимцев читал перед тем, как был убит.

– Двадцать третий стих пророка Иезекииля? Я же объяснила вам, Андрей Аркадьевич, это все образы… иносказание, это нельзя воспринимать буквально.

– Измятые женские сосцы и пролитую похоть? – Страшилин хмыкнул. – Ну, неизвестно ведь, как сам Уфимцев все это воспринимал – образно или буквально.

– Что вы хотите этим сказать?

– Сестре Инне, например, всего-то за двадцать, пацанка еще. Да и две другие женщины молодые.

– Но Уфимцев – старик, больной, подагрик!

– Седина в бороду, бес в ребро. – Страшилин снова присосался к пиву. – Ладно, это я так, в порядке общих размышлений на тему. Пролитая похоть…

Катя уткнулась в свою тарелку с жарким. Ох, он сейчас напьется… Вот оно… Сколько надо выпить такому здоровяку?

– Исходя из данных осмотра дома, у нас два следа – оба женских. – Страшилин вытер губы салфеткой. – Кроме старухи Глазовой, обнаружившей труп, еще одна женщина входила в тот дом. От этого факта никуда не деться нам. И от надписи на полу тоже. И вы на возраст Уфимцева не кивайте. С возрастом ой-ой-ой какие фантазии порой в голову мужику лезут, какие картины рисуются.

Катя чинно, молча ела. Мясо на углях в этом пивбаре действительно славно приготовлено. Только вот жирное это блюдо на ночь.

От пива Страшилин совсем раскраснелся.

– Кофе заказать? – спросил он.

– Нет, спасибо, я вечером кофе пью, если только надо работать, – отказалась Катя, – а сегодняшний рабочий день закончен. Извините, я отлучусь на минуту.

Она пошла в туалет. Вымыв руки, долго смотрела на себя в зеркало. Ладно, поужинали, теперь надо чесать домой. Коллегу стоит оставить здесь, в баре, – пусть заканчивает вечер, как хочет.

Но не тут-то было!

Катя плохо знала Андрея Аркадьевича Страшилина.

Вернувшись в зал, она узрела его у барной стойки – он уже расплатился с официантом и теперь…

Четыре рюмки стояли перед ним на стойке, и он одну за другой опрокидывал лихо, по-молодецки.

Катя замерла – вот так в считаные минуты дойти до кондиции способен только алкоголик!

– Андрей Аркадьевич, мне пора, спасибо.

– Все, все, иду, – Страшилин отвернулся от стойки, – сейчас, сейчас…

– Андрей Аркадьевич…

– Сейчас, сейчас, сейчас…

Его уже здорово вело. Он карабкался по ступенькам лестницы, выводящей из пивбара, следом за Катей, которая почти бегом…

– Катя, подождите, я вас домой… от-ве-зу…

«Форд» пикнул сигнализацией и…

Катя похолодела – как же это? Как он поедет в таком состоянии, даже если она вот сейчас даст деру от него стремглав? Еще в аварию попадет. А если не в аварию – гаишники просто остановят пьяного, узнают, кто он, доложат на службу и…

– Андрей Аркадьевич, дайте мне ключи от машины.

– Что? Сади-тесь…

– Это вы садитесь, а мне дайте ключи. Ну, быстро! Вы не можете ехать в таком состоянии. Вы пьяны! Я вас сама отвезу.

Страшилин двумя пальцами протянул ей ключи от «Форда».

Катя скрепя сердце села за руль. Он плюхнулся рядом.

– Куда вас? Адрес какой?

– Таганка. Дом мой родной Таганка. Умеете водить?

– Плохо. Но вам я в таком виде сесть за руль не позволю.

«Форд» завелся мягко. И Катя осторожно, медленно, с великим бережением тронулась.

Поехали из Просвирина переулка через весь центр на Таганку – по ночному городу.

Страшилин всю дорогу смотрел на Катю, не отрываясь. Катя, напротив, – смотрела упорно только на дорогу – на светофоры.

Только к одиннадцати они доехали до Большого Рогожского переулка – хоть название родных мест Страшилин помнил, и на том спасибо. Катя въехала во двор – дом пятидесятых годов с тремя подъездами, дом-монолит.

– Ну все, вот вы и дома, машину я припаркую вот тут. – Катя кое-как нашла во дворе, где приткнуться. – Вот ключи, кладу вам в карман плаща.

– А вы как же доберетесь?

– Да не волнуйтесь вы за меня.

– Нет, бери машину, – сказал Страшилин, – оххххх, так не пойдет.

Катя запихала ему ключи от машины в карман пиджака.

– Доброй ночи, – сказала она и, повернувшись, почти побежала вон из тихого московского дворика – ноги, ноги, ноги делаем скорее отсюда…

Однако…

Пробежав немного весьма прытко, она обернулась – как он там? Ушел домой или нет?

Нет! Страшилин все стоял у двери в подъезд и тщетно сражался с домофоном – тыкал в панель, пытаясь открыть.

Катя секунду колебалась. Вот мрак-то! Потом повернула назад.

– Что тут у вас еще?

– Поз-за-закрывалиссссссь…

– Андрей Аркадьевич, какой код домофона?

– Три, три, два… нет, два, три, три, пять…

Катя быстренько набрала код на панели – дверь пискнула – нет проблем.

– Какой этаж? Где ключи от квартиры?

– Эти.

– Это от машины, от вашей квартиры?

Страшилин шарил по карманам, пока они входили в подъезд и ждали лифт.

Катя решила – черт с ним – доведу его до квартиры, нельзя, чтобы соседи видели следователя по особо важным делам в таком свинском состоянии!

– Пятый… клятый… ссссссюда, – Страшилин ткнул в сторону двери.

Он протянул Кате ключи на открытой ладони – на, бери.

Катя открыла верхний замок – тьма в передней. Она буквально втолкнула Страшилина внутрь, и он шлепнул рукой по выключателю на стене. В прихожей вспыхнул неяркий свет.

– Все, все, вы дома…

И тут что-то зашуршало, затрепыхалось, зашумело, рассекая воздух крыльями. Катя чуть не упала со страха – ей показалось, что в открытое окно квартиры попала летучая мышь. Но…

– Андрррррррррюшаааа кррррррррасавец! Опять нажжжррррррралсяяяя!

Голос – скрипучий, нечеловеческий, ехидный.

Катя увидела, как на комод у зеркала в прихожей приземлился попугай, взявшийся неизвестно откуда, из этой квартирной темноты пустых холостяцких комнат.