Закон навязанных обстоятельств - Юлия Ефимова

«Нет, домой на станцию нельзя», – решила она однозначно и, развернувшись, направилась в тайгу. Там, на дальней заимке, жила ее хугшен эжи, потомственная шаманка. Только она сможет ей помочь.

К заимке Номина дошла только к ночи, замерзшая, усталая. По пути ее рвало, и в голове сидела одна мысль – только бы дойти.

Хугшен эжи встречала ее на подходе:

– Я чувствовала, что ты идешь, – сказала она Номине, – только я была уверена, что ты не одна.

Девушка от бессилия расплакалась, не в силах ничего произнести, просто открыла мешок, который так упорно тащила на спине целый день.

– Абарга, – произнесла бабушка имя злого духа, увидев камни.

– Я не могу их бросить, – сказала позже Номина, уже сидя у печки, – я ему обещала.

– Мне надо замести за тобой, а потом поговорим, грейся, – сказала хугшен эжи и, взяв свой бубен и надев на голову порук, вышла из дома.

Номина понимала, о чем она. Бабушка всегда говорила ей, что люди, вещи оставляют за собой след. Его не видно, нет, но те, кто умеют чувствовать, могут идти по нему без всяких проблем. Но больший след всегда оставляет что-то плохое. Вот сейчас хугшен эжи и пошла заметать след, который тянулся за Номиной с мешком.

Обогретая, от страшной усталости она уснула тут же, на лавке у печки и не слышала, как вернулась бабушка. Она села рядом, погладила Номину по голове и тяжело вздохнула:

– А ты и правда не одна пришла, – сказала она тихо, – в тебе уже новая душа, которой пришел срок спуститься на землю.

Глава 20. Юлий

Блокнот 4, страница 58

Соседская девчонка Алька сегодня опять ночевала на лестнице.

В моем логическом ряду вижу ужасный финал ее жизни.

Возьму над ней шефство и спасу девчонку, как раз и пойму, можно изменить логический ряд жизни или нет.

Эрик, 2003 год

Телефон пикнул, и, прочитав на экране «злобный Эр», так прозвал Эрика Юлий в первую их встречу, он не спешил просматривать сообщение. Геннадий позвонил несколько минут назад, сбивчиво что-то пытался объяснить, потом буркнул, что напишет всё в мессенджере, и отключился. Сообщение Юлий тут же переслал начальству с извинениями, что задерживается. На большее у него сил уже не осталось.

– Вот ты представь, я всю жизнь пыталась себя не жалеть. Сирота, ну и что, не круглая же, у меня же есть и папа, и Римма, они меня любят. Папа, правда, никогда не баловал меня, деньгами, кстати, тоже. Римма всегда была мила и нежна со мной, но только если рядом находился папа. Но мир рухнул окончательно, когда я в полной мере осознала, что некрасивая, – говорила Геля, запивая свое горе вином.

Юлий же только делал вид, что пьет, глотая невкусное пиво мелкими глотками.

– Вот что ты молчишь, – сказала вдруг Геля и вновь заплакала, но, удовлетворившись тихим вздохом Юлия, продолжила: – Потом я поняла, что быть некрасивой – это полбеды, а жить с огромным носом на всё лицо – вот это и есть настоящая катастрофа. Сначала я ждала до восемнадцати лет, усердно ждала, перестав жить. Ходила на автомате в школу, все остальное время проводила не с друзьями, а у компьютера или телефона, боясь, что кто-то, пусть и беззлобно, вдруг пошутит надо мной, и я этого просто не переживу. Потом мы стали ходить по врачам, и оказалось, что у меня в носу какие – то особенные хрящи, и их трогать нельзя. Сначала я не верила, но когда то же самое сказал сотый врач, моя жизнь просто рухнула. Я поехала учиться в Иркутск, уже не пряталась за экраном компьютера, но стала злая, очень злая. Решила, что лучше я буду нападать первая и давить сарказмом. Люди в таком случае просто побоятся со мной связываться. Так и получилось, я даже подружку, как мне казалось, в универе нашла. Но оказалось, что она дружила со мной, только чтоб подобраться к моему отцу.

Геля упала на плечо Юлия и стала обливать его солеными слезами.

– Ты ему открытки шлешь? – спросил Юлий по-дружески и был удивлен, когда ответ «нет», конечно же, прозвучал откуда-то из складок его кофты, но не сразу и как-то неуверенно.

– Ты меня еще спроси, как эти полицейские, не я ли убила этого Роберта Эдуардовича, – сказала Геля, вытерев слезы и запив свою обиду очередным бокалом вина. – Да я молилась на этого проходимца! – вновь разревелась она. – У меня надежда появилась, ведь я поверила ему, поверила, что он пластический хирург из Москвы, поверила, что он сможет сделать мне операцию. Мне только денег надо было, много денег, а отец не давал. Я, если хочешь знать, скорее отца бы убила, чем его, – выпалила Геля и подозвала официанта: – Еще бокал, пожалуйста.

– Прости, но не со мной, – остановил ее порыв Юлий, все же взглянув на сообщения от «злобного Эр». – Мне надо по делам.

– Возьми меня с собой, – попросила жалобно Геля. – Я не хочу быть одна.

Когда Геля уснула в такси вновь на его уже промокшем от слез плече, Юлий вспоминал другую девушку – Нину. Она тоже не была красавицей в общем представлении, но в ней была какая-то притягательная тайна. Возможно, ее невероятно зеленые глаза так завораживали, хотя и улыбка, и мимика – все было каким-то загадочным. Юлик вообще был влюбчивым мальчиком, как говорила его бабуля, и, получив отказ, ни капельки не страдал, а тут же переключался на другую, но Нина почему-то не выходила у него из головы.

– Эй, – Юлий немного растолкал спящую Гелю. – Приехали.

Они вышли у здания с темными окнами и огляделись.

– Уже девять, – сказала Геля, зевая. – Ты хотел попасть в контору после пяти? – засмеялась она. – В Зиме это практически невозможно. Что ж я тебя сразу не спросила, куда мы едем, – посетовала она. – Давай зайдем вон в кафе рядом, погреемся и такси вызовем.

Кафе оказалось баром, набитым мужчинами. Здесь стояли большие дубовые столы, пахло пивом и потом.

Геля и Юлий сели за единственный свободный столик и в ожидании такси взяли себе по пиву.

– Зачем тебе в эту контору? – спросила Геля.

– Ну, они там намудрили с установкой камер, хотел спросить, кто делал и почему, – честно ответил Юлий и, словно решившись, продолжил: – Знаешь, Гель, мы с тобой одногодки,