Тайна цветочного рая - Дарья Александровна Калинина

— Так где он?

— Уехал.

— А его машина?

— Разумеется, он уехал на ней.

— И вы с вашей заместительницей ее не трогали? Можете поклясться в этом?

Кристина нахмурилась:

— Я не поняла, вы что, его ищете?

— Да. Мы заняты его поисками.

— Тогда вам нужно поговорить с Авелиной.

— Мы уже пообщались с ней, пока шли по лестнице.

— Я вижу, она сказала вам далеко не все. Я сейчас ее позову. Она должна быть где-то рядом.

Авелина и впрямь оказалась неподалеку. Она никуда не ушла, кружила во дворе, дожидаясь, когда выйдет Оля. Когда ее позвали, она сразу же направилась к ней.

— Мне необходимо сказать вам что-то очень важное про моего мужа. Бывшего мужа. Я ведь ушла от него не из-за вас. Такова официальная версия, которую я озвучила в первую очередь ему. Дело тут совсем в другом. Я его боюсь. Страх нарастал постепенно. И я не могу привести никакой рациональной причины, по какой бы он мог появиться. Роберт меня не бил, не унижал, всегда был очень добр, нежен и даже в чем-то снисходителен. Знаете, другие мужчины частенько кричат на своих женщин, бранятся, некоторые даже распускают руки. Так вот он ни разу за все время нашей совместной жизни не повысил на меня голоса.

— Прекрасный муж. Почему же вы ушли от него?

— Мне все время казалось, что он мысленно ведет счет числу моих провинностей. И когда они достигнут одному ему известной цифры… случится что-то страшное.

— Что именно?

— До меня он был официально женат дважды. И еще я узнавала, у него были отношения, которые свадьбой так и не закончились. Но те девушки тоже исчезли, как и две его предыдущие супруги.

— Про вас тоже думали, что вы исчезли, погибли или что-то вроде того. А вы просто прятались в «Приюте» у Кристины.

— Потому что я сбежала раньше, чем тот список, который он вел, дошел до той самой критической цифры, после которой должна была случиться катастрофа.

— Список? Что за список?

— Я нашла у него записную книжку, которую он от меня тщательнейшим образом прятал. И в ней было подробнейшим образом зафиксировано все, что я сделала не так. Пережарила картошку. Нагрубила его друзьям. Была неласкова с ним самим. Буквально все! Там был даже пунктик о том, что я плохо накрахмалила его сорочку. Он же обожает накрахмаленное белье. Прямо чтобы колом стояло. И требовал от меня, чтобы я полоскала белье в крахмале, а потом стояла бы над ним с утюгом. За день он менял две, иногда даже три рубашки. И мне приходилось либо каждый вечер застирывать, а потом гладить их. Либо копить и тратить свой собственный выходной день.

Оля содрогнулась. Она любила наводить чистоту и порядок в доме. Обожала готовить. Терпимо относилась к стирке, тем более что стирала за нее машина. Но вот глажка белья… Ее она ненавидела всей душой. Вроде бы приятное и даже расслабляющее занятие. Водишь себе утюжком, и прежде мятое и неровное становится гладким и шелковистым. Прекрасно же? Медитативно? Для кого-то да. А вот Олю начинало потряхивать, едва она только видела утюг. А уж включенным он вообще вызывал у нее резкое повышение артериального давления, после чего приходилось пить таблетки и надолго укладываться с холодным компрессом в кровать.

И Оля невольно испытала приступ сочувствия к Авелине:

— Уже только из-за одного этого можно было от него уйти.

— Я и ушла, когда прочитала в записной книжке, что ровно семнадцать раз он осуждал меня за то, что либо я недостаточно чисто отстирала его рубашку, либо недостаточно хорошо ее накрахмалила, или недостаточно быстро справилась с порученной мне работой. Тогда я и поняла: сколько бы ни старалась, всегда найдется какая-нибудь мелочь, к которой он сможет придраться и внести ее в свой списочек. А хуже всего было то, что он ни разу, ни одного-единственного разу не сказал мне, что чем-то недоволен. Он позволял мне думать, что считает меня чуть ли не идеальной женой. И при этом скрупулезно вел учет всех моих промахов. Я решила, что человек болен, у него что-то не в порядке с головой. Подсчитав количество промахов, я убедилась, что оно подходит к сотне. Их было девяносто восемь. И я от него даже не ушла, я удрала. Все время боялась, что за оставшееся время совершу до сотни еще те два заветных промаха, и вот они уже станут последними в моей жизни.

— Ну не убил бы он вас за них. Это же все какие-то мелочи.

— Я уже ничего не знаю. И мне страшно, что этот человек до сих пор находится на свободе. Я даже в «Приюте» старалась лишний раз носа на улицу не высовывать. Особенно в рабочее время, когда на территории бывают посторонние, сидела и не выглядывала. Не хотела, чтобы кто-то меня увидел и донес мужу, где меня искать. Боялась и боюсь до сих пор. И еще мне кажется, что он что-то задумал против меня. Когда он приезжал, он мне ничего плохого не сказал. Но он хотел, чтобы я с ним поехала. И у меня создалось впечатление, что теперь список моих прегрешений полон под завязку.

Оля смотрела на Авелину и не понимала, как реагировать на откровения, рассказанные ей. Неужели Роберт Владленович и впрямь ужасный маньяк, каким его видели бывшая жена и бдительные соседи? Обо всем этом троим сыщицам нужно было хорошенько подумать. Но если Катюша вскоре нашлась — она была с Антоном на конюшне: у одной из лошадей случилась колика и Антон не смог оставить животное без присмотра, а потому и Катя осталась с ним, — то со Светланой все было далеко не так однозначно. Она растворилась в ночи так основательно, что никто не мог сказать, куда она делась.

Глава 11

Наступившее в «Лесной сказке» утро подвело печальный итог ночи. Два жителя их замечательного поселка по-прежнему находились в числе пропавших без вести — Роберт Владленович и его бывшая супруга Авелина так и не подали о себе никакой весточки, что заставляло членов правления тревожиться об их судьбе. И хуже было то, что их двоих не только не удалось вернуть, но к ним добавилось еще четыре новые пропажи, среди которых была и Оксана Юрьевна.

Поиски своей супруги первым, и весьма деятельно, начал проводить Николай Трофимович, вернувшийся в поселок, но не обнаруживший жены на ее