Надрез - Марк Раабе

Берлин, 3 сентября, 08: 53

Габриэль как зачарованный смотрит на экран мобильного. Мобильного Лиз. Тонкая трещина тянется по экрану, прямо на уровне цифр. Номер ему незнаком. Помедлив, он нажимает на кнопку приема вызова.

– Алло?

Никто не отвечает.

– Кто это?

Из телефона Лиз раздается тихий дребезжащий смех.

– Много же тебе понадобилось времени, Габриэль, очень много! – Голос мужской, приглушенный. В нем слышится лед. Не звонкий, но и не глухой голос.

– Кто вы такой?

– О, ты скоро узнаешь, кто я такой. Намного важнее для тебя, кто тут у меня.

По спине Габриэля бегут мурашки.

– И что это значит?

– Чего тебе больше всего не хватает?

Голос холодным дымком проникает в ухо Габриэля. В его сознании вспыхивает одно-единственное слово: Лиз!

– Ты ее любишь, Габриэль? – шепчет голос. – Ты вообще способен кого-то любить после всего, что случилось? Или ты думаешь, что это слишком опасно?

«Лиз у него!» – проносится в голове Габриэля.

«И он может читать твои мысли, будь осторожен, Люк!»

Сердце Габриэля колотится. Ему кажется, что этот человек, который далеко от него, может заглянуть в его душу.

– Значит, ты ее любишь, – возбужденно шепчет незнакомец. – Я надеялся на это, Габриэль. Я так на это надеялся…

– Что вы с ней сделали? Где она?

– Не торопись. По порядку. Давай начнем с твоего последнего вопроса. Где же она?

– Если вы ее хоть пальцем тронете…

– Ш-ш-ш… Не торопись! Остановимся на этом вопросе, Габриэль. Где же она? Потому что это единственно верный вопрос, который тебе стоит задать, чтобы спасти ее.

– Хорошо. Где она?

– Браво, так мы сможем продвинуться в разговоре, – шепчет голос. – Она у меня!

– Чего вы хотите?

– А ты сам не знаешь?

– У меня нет денег. Если вам нужен выкуп, придется поискать кого-то другого.

– Ты не видел фото? Ты должен просто вспомнить о фото – и все поймешь.

– Фото? – недоуменно переспрашивает Габриэль. – Какое еще фото? В конверте был только мобильный.

– Фото в подвале. – В голосе слышится раздражение. – На черном платье… Потрясающее сходство, верно? Выглядит в точности как на видео, да?

«Черное платье! Он имеет в виду платье с Кадеттенвег», – проносится в голове у Габриэля.

– Я ни слова не понимаю, – хрипло говорит Габриэль. – Не было там никакого фото. И что за видео? Что все это значит?

В ответ молчание. Габриэль слышит, как дышит мужчина на другом конце.

– Я еще раз говорю: если вам нужны деньги, то вы обратились не по адресу.

– Дело не в деньгах. Дело в тебе! И в том, что ты со мной сотворил.

«Он психопат! Этот тип – чертов психопат!» – думает Габриэль. Может быть, кто-то из «Конрадсхее», кто лечился там в то же время, что и он?

– Да кто вы такой?!

– Ты до сих пор не догадался?

– Вы хотите сказать, что мы знакомы?

– О да. Еще как знакомы. Подумай о видео. Вспомни ту ночь тринадцатого октября…

Габриэль замирает.

Тринадцатое октября! Ночь, когда погибли его родители. К горлу подступает тошнота, будто кто-то врезал ему кулаком в живот. Руки начинают дрожать.

– То была особая ночь, Габриэль. Ночь, соединившая наши судьбы навсегда. – Мужчина холодно смеется. – И это число – тринадцать! Роковое число, верно? Сразу понимаешь, что это была недобрая ночь. Ночь, когда разверзлась бездна!

У Габриэля перехватило дыхание.

– Теперь ты понимаешь, кто я?

– Я… я понятия не имею. – Голос Габриэля дрожит. – Я не помню ту ночь.

– Ты не помнишь? – Мужчина тяжело дышит. – Ну конечно, ты помнишь. Ты лжешь.

– Нет, я…

– ТЫ ЛЖЕШЬ! – вопит незнакомец, его голос срывается.

Габриэль рефлекторно отдергивает телефон в сторону, но мужчина замолкает. Трясущейся рукой Габриэль опять подносит трубку к уху.

– У меня амнезия, – говорит он. – Я только знаю, что моих родителей застрелили, а дом сгорел. Но что произошло той ночью, я вспомнить не могу, как бы ни старался.

Дыхание незнакомца гулко отдается в трубке, его губы прямо у микрофона.

– Но тебе придется вспомнить, – наконец говорит он. – Действительно придется. Это твой единственный шанс. Если ты хочешь найти ее, тебе нужно найти меня.

– Что все это значит? – шипит Габриэль. – Это что, игра?

– Называй как хочешь. Но одно ты должен понимать: тринадцатого октября она умрет. И я приготовил тебе подарок, который ты никогда не забудешь. Я хочу, чтобы ты больше никогда не забывал обо мне. Хочу, чтобы ты страдал, как страдал я. Нет! Я хочу, чтобы ты страдал больше.

Габриэль стискивает зубы. У него кружится голова, холодный пот стекает по лбу.

– Да кто вы, черт побери, такой?!

– Поверить не могу, что ты забыл об этом. Но поверь мне, ты вспомнишь. Ты должен. Да, и еще кое-что. Никому ни слова. Ни полиции, ни кому-то еще. Я предупреждаю: если ты к кому-то обратишься за помощью, то горько пожалеешь. Я разрублю тело твоей Лиз на части и разбросаю по парку Фридрихсхайн. Грудь в одном месте, рука – в другом, глаз – в третьем… Ты понял?

«Да!» – хочет сказать Габриэль, но не может произнести ни слова. В трубке что-то щелкает, и связь прерывается. Словно парализованный, Габриэль стоит в тени ворот, ведущих во двор дома. Руки дрожат так сильно, что ему едва удается спрятать телефон в правый карман пиджака. Коричневый конверт он сует в левый.

«Лиз! Он хочет убить Лиз, чтобы отомстить мне. Но почему?» Габриэля охватывает чувство вины, мир точно катится в тартарары. С неба на землю падают крупные дождевые капли и разбиваются об асфальт.

Тринадцатое октября 1979 года.