Клинический случай - Карл Хайасен

– Всегда есть вероятность, что бумаги лежат не в той папке. Я могу просмотреть раздел Смертей на микрофильмах, – предлагает она. – Когда это случилось?

– Знал бы – не звонил вам, – говорю я. – Большое спасибо.

Я звоню во «Флорида Таймс-Юнион» в Джексонвилле, «Орландо Сентинел», и «Клируотер Сан» – никаких результатов. Ни некрологов, ни заметок, ни статей – ничего о Джеке Таггере. Я спрашиваю себя, уж не переоценил ли я искренность своей матери. Может, она выдумала этот некролог отца в газете? Может, она хотела, чтобы я затеял Долгие, заведомо бесплодные поиски и отстал от нее.

Если так, то я попался на крючок, как голодный карп. Два часа висел на телефоне – и в результате фиг с маслом. Так мне и надо.

Я набираю номер матери. Трубку снимает Дэйв, мой отчим. Мы начинаем пустой разговор про его неудачи в гольфе, пока он не переходит, как обычно, на Тайгера Вудса.[61]Он признает феноменальные успехи молодого человека, но при этом опасается, что Тайгер Вудс подстрекает тысячи юных представителей национальных меньшинств заниматься гольфом, а это значит, что рано или поздно некоторые из них получат доступ в любимый загородный клуб моего отчима и надерут задницы белым протестантам.

– Я ничего не имею против черных, – говорит Дэйв, – но, Джек, посмотри вокруг. Они уже подмяли под себя баскетбол, заполучили футбол, побеждают в беге. Могут они оставить нам хоть что-то? Хоть в каком-нибудь спорте мы можем побеждать, черт возьми? Не пойми меня неправильно…

– Ну что ты, – говорю я. Без толку спорить – Дэйв стар, упрям и дремуч.

– …не пойми меня неправильно, Джек, но что им может нравиться в гольфе? Господи боже, там даже не надо бегать. Просто ходишь или ездишь на картах по солнцепеку – разве это может им нравиться?

– Мама дома? – перебиваю я.

– Джек, ты знаешь, у меня нет никаких предубеждений… Боже упаси!

– …и, как ты знаешь, мы с твоей матерью делаем щедрые пожертвования в этот Фонд негритянских колледжей. И никогда не пропускаем передачу Лу Роулза.[62]

– Дэйв?

– Но что меня больше всего беспокоит насчет этого Тайгера Вудса – а бог свидетель, он одаренный спортсмен, – что меня беспокоит, Джек, это идея, которую он внушает молодым, что гольф – это игра для, как бы это сказать… для масс.

– Дэйв, мать дома?

– Она ушла за продуктами.

– Могу я задать тебе вопрос?

– Конечно, Джек.

– Не подумай, что я хочу сменить тему.

– Хорошо, хорошо.

– Она когда-нибудь говорит про моего старика?

– Хммм.

– Потому что она сказала мне, что он умер, – продолжаю я. – Она сказала, что прочла об этом в газете много лет назад. Ты случайно не помнишь, когда это было?

Тишина в трубке. Не похоже на Дэйва.

– Хотя бы приблизительно, – говорю я. – Мне просто интересно, Дэйв. Ты же понимаешь.

– Конечно. Он ведь твой биологический отец и все такое. Просто…

– Что?

Он покашливает. Как бы я хотел сказать, что мне неудобно ставить его в такое положение, но я молчу. Дэйв занимался сетевым маркетингом в компании «Эмвей», поэтому его невозможно сбить с толку.

– Когда мы с твоей матерью поженились, – наконец говорит он, – мы заключили уговор. Неписаный контракт, если хочешь.

– Продолжай.

Мы договорились, что не будем говорить о прошлых… как бы это сказать… связях. Никогда. Это касается бывших любовников, мужей, подружек, жен… всех бывших. Кто прошлое помянет, тому глаз вон.

– Понятно.

– Мы ведь с твоей матерью уже не были детьми, когда познакомились. Мы уже пару раз обжигались. Бегали за радугами.

– Я понимаю, Дэйв.

– Ничего хорошего не выйдет, если начинаешь копаться в прошлом, – мудро замечает он.

– То есть ты хочешь сказать «нет», я правильно понял? Она никогда не упоминала моего старика. Ни разу.

– При мне нет, Джек. Уговор есть уговор, – отвечает он. – Передать ей, что ты звонил?

Перерыв в отделе фотографии начинается в пять часов. Мы с Карлой встречаемся в кафе в том же супермаркете. Люди поворачивают головы, завидев ее вдохновленный Везувием цвет волос – а может, смотрят на мой малиновый нос. Вполголоса я описываю ей сцену на балконе Клио Рио. Карла безуспешно выспрашивает подробности. Она явно разочарована, что предметом страсти вдовы был не Рассел Кроу, не Леонардо Ди Каприо и не один из «Бэкстрит Бойз»[63]– ни у кого из них нет такой прекрасной шевелюры, которую я ей красочно описал. Карла обещает прошвырнуться по окрестностям и пособирать слухи. Она сообщает мне, что Клио обычно тусуется в клубе «Туда-Сюда»; это в Тетре, если ехать к центру по Саут-Бич.

– Это очень важно, – убеждаю я Карлу. – Я должен узнать имя этого мальчика на побегушках.

– Дай мне одни выходные, – уверенно говорит она.

А затем запускает руку в свою сумку. – Хочешь на дикость посмотреть?

– Ты опять за свое? – Мои лекции на тему неприкосновенности частной жизни явно не произвели на Карлу никакого впечатления.

– Брось, Джек. – Карла озорно разворачивает фотографии веером в руке, точно карты. Мне хватает и одного взгляда.

– Тебя могут за это уволить, – нерешительно бормочу я.

Карла и ее коллеги с минимальным окладом устроили в супермаркете клуб поклонников частной эротической фотографии. Если снимки незаурядны, они тайком делают копии и обмениваются друг с другом. Сегодняшняя подборка отображает голую упитанную парочку, тенор-саксофон и джек-рассел-терьера в женской шляпке. Карла замечает мою гримасу отвращения:

– Послушай, если бы они не хотели, чтобы кто-то видел эти снимки, они не стали бы сдавать их в печать, правда? Кем бы они ни были, я уверена, они секут фишку. Думаю, они рассчитывают, что мы будем разглядывать.

Я отталкиваю снимки прочь и обещаю ничего не говорить ее матери.

– Да ладно тебе, Черный Джек. Это настоящая жизнь. Тебя такое не заставляет задуматься о роде людском?

– На самом деле такое вгоняет меня в депрессию. Эти извращенцы получают больше удовольствия от жизни, чем я.