Малютка - Кармен Мола

подтвердить это – уже ваше дело. Мы, врачи, лечим, а полиция разбирается, что и как произошло. На данный момент оценка жизненных функций дает более или менее удовлетворительные результаты.

Человека избили до полусмерти за то, что он сообщил о нарушениях в свиноводческом цеху, – проигнорировать такое они не имели права, как бы ни были заняты поисками коллеги. По крайней мере, так считала Рейес.

– Нам не обязательно заниматься этим самим, но такой беспредел нужно остановить. Мы можем привлечь других полицейских, пусть займутся. Ты же видел, что там происходит с животными! Если тебе их не жалко, то хотя бы подумай о том, что нас могут кормить этим мясом. Я, наверное, вегетарианкой стану после того, чего насмотрелась в этом цеху.

Рейес права, думал Ордуньо, но вопрос в том, подходящий ли сейчас момент. Они спустились в кафе при больнице – выпить кофе и обсудить, что делать дальше: начать объезжать окрестные фермы или остаться в Куэнке и продолжать искать кого-то, кто опознает человека на фотографии.

– Разрешите к вам присесть?

К ним подошел мужчина лет шестидесяти в старомодном костюме и плаще.

– Пожалуйста, садитесь, – отозвался Ордуньо.

– Меня зовут Викториано, Викториано Альгуасиль. Я адвокат, но поговорить с вами пришел не как юрист. Просто хочу помочь другу. А вы Родриго Ордуньо и Рейес Рентеро, если меня верно проинформировали?

– Вас прекрасно проинформировали. Что ж, теперь мы знакомы. Расскажите же, чего вы от нас хотите.

– Вы городские… Не знаю, поймете ли вы меня. В деревне и в городе дела делаются по-разному. Но имейте в виду, что вы можете получить пятнадцать тысяч евро и разделить их по своему усмотрению, пополам или как у вас принято.

– У нас не принято делить деньги, – заявил Ордуньо.

– Но пятнадцать тысяч евро – приличная сумма. Хотя бы выслушать, что нужно сделать, чтобы ее получить, вы точно можете.

Рейес видела, что Ордуньо вот-вот выхватит пистолет и задержит Викториано за попытку подкупа, за оскорбление полиции или еще за что-нибудь, так и не дав адвокату объясниться. Она поспешила вмешаться:

– Пятнадцать тысяч евро! За такие деньги я выслушаю что угодно, даже пение Пералеса[8], раз уж мы в Куэнке. Впрочем, Пералес не так уж плох. Но, как видите, мой напарник нервничает, так что поторопитесь.

Адвокат сразу перешел к сути: он представился хорошим другом управляющего фирмой АО «Альхибе», которой принадлежал цех, где они были с Пинто.

– Мой друг в курсе, что фирма допускала некоторые нарушения, что свиньи содержались не совсем так, как положено, проходили не все ветеринарные проверки, предписанные законом…

– Ваш друг не мелкий нарушитель, ваш друг сукин сын! – взорвался Ордуньо. – Он обращается с животными бесчеловечно.

Викториано не дрогнул.

– Давайте не будем забывать, что речь идет не о людях. Это всего лишь свиньи. Но мой друг потому и готов заплатить пятнадцать тысяч евро, что дело непростое. Будь это обычное мелкое нарушение, он бы просто подождал квитанций на штрафы, и никаких проблем.

Рейес задумчиво покусывала губу.

– И что мы должны сделать, чтобы получить эти деньги?

– В том-то и прелесть, что делать вам ничего не нужно. Совершенно ничего, просто забыть, что вы когда-то побывали в том цеху. Мой друг пообещал мне – и я ему верю, – что все изменится, он больше никогда не будет содержать животных в таком состоянии.

– Какой приятный у вас друг, он меня умиляет, – съязвил Ордуньо. – А Пинто? Напоминаю вам, что он находится в этой самой больнице. При смерти. И я почти уверен, что причина этого несчастья в том, что он показал нам дорогу к цеху.

– Неправда, мой друг ни при чем. Пинто много пил, видимо, неудачно упал и получил травму. К сожалению, мы уже ничего не можем для него сделать.

На этом для Ордуньо разговор был окончен.

– Передайте своему другу, что к нему придет инспекция. И что он будет арестован по подозрению в убийстве.

Казалось, Викториано искренне возмутило упрямство полицейских.

– Сеньорита, вы кажетесь более здравомыслящей, чем ваш напарник. Почему бы вам не побеседовать с ним и не попробовать его переубедить? Я могу уговорить своего друга увеличить сумму вознаграждения до двадцати пяти тысяч евро. Это ведь так приятно – получить двадцать пять тысяч в обмен на бездействие.

– Мой напарник уже сказал вам, как мы поступим. Я бы и ждать не стала, вам еще повезло, что он тут главный, – ответила Рейес. – Будь моя воля, мы бы прямо сейчас задержали вас и поехали за вашим другом. И про Суэкоса не забыли бы.

– Как это прискорбно! Куда разумнее заработать хорошие деньги, чем получить проблемы.

– Вы нам угрожаете?

– Нет, что вы, я же адвокат, я никогда никому не угрожаю! Если бы вы знали, сколько раз мне приходилось успокаивать своих клиентов. Без адвокатов насилия было бы гораздо больше.

Викториано удалился, довольный собой. Рейес с отвращением смотрела ему вслед.

– Что будем делать?

– Искать Ческу, ради этого мы сюда и приехали, – ответил Ордуньо.

– Ты позволишь им отвертеться?

– Вот найдем Ческу, тогда и заявим на них. Сейчас мы не можем в это лезть; пусть местная полиция поработает. А мы продолжим расспрашивать про этого слабоумного, не верю, что его совсем никто не знает.

Придя на парковку, они обнаружили, что у их «вольво» порезаны все четыре колеса.

– Только не говори, что это лучше, чем пятнадцать тысяч евро, – рассмеялась Рейес.

– Двадцать пять, последнее предложение было двадцать пять тысяч, не забывай.

Глава 41

Элена остановила машину перед домом Хуаны Ольмо. Первым у двери оказался Сарате. Он нетерпеливо жал на звонок, но никто не открывал. Соседка сообщила им, что в это время Хуана всегда на мессе.

До церкви, одной стороной выходившей на улицу Реаль, от дома Хуаны было метров пятьсот-шестьсот. Какие же разные жизни у сестер, думала Элена. Одна в Мадриде, работает в полиции; другая в деревне, и весь ее путь – от дома, где родилась, до церкви. Иногда она, наверное, заходит в пекарню, в мясную лавку к Авелино или в рыбную к Карлосу, но все это тоже совсем рядом. Представить подругу в такой обстановке Элена не могла – рано или поздно Ческа сбежала бы отсюда, даже если бы ее юность не была омрачена страшной трагедией, которая, скорее всего, и придала ей решимости.

Церковь Святого Иакова, построенная в XIII веке, являла собой достойный образец романского стиля. Долгое время в ней не видели ничего особенного, но в девяностых годах прошлого столетия во время реставрации за барочным иконостасом обнаружили романскую