Под прицелом - Том Клэнси

— А ты - Найджел Эмблинг, британский шпион.

Найджел рассмеялся. Спасибо, что сразу перешли к делу, даже если ваша информация неверна.

— Я голландец. Правда, моя мать была из Шотландии, которая технически является частью Британской империи, хотя ее семья предпочитала думать о себе как о...

— Твоя мать была из Англии, из Сассекса, - перебил аль Даркур. Ее звали Салли, и она умерла в 1988 году. Твоего отца звали Гарольд, он был родом из Лондона, и его смерть наступила на девять лет раньше смерти твоей матери.

Кустистые брови Эмблинга поползли вверх, но он ничего не сказал.

— Лгать бесполезно. Мы знаем о тебе всё. В разное время в прошлом мы держали тебя под наблюдением, и нам доподлинно известно о твоей связи с британской секретной службой.

Эмблинг взял себя в руки. Снова усмехнулся.

— Вы действительно все делаете неправильно, майор Даркур. Я, конечно, не буду учить вас, как выполнять вашу работу, но это не слишком похоже на допрос. Я считаю, что вам нужно взять несколько уроков у некоторых ваших коллег. Я сидел в нескольких застенках УМР за время моего пребывания здесь в качестве гостя вашей восхитительной страны. Держу пари, ваша организация подозревала меня в том или ином с тех пор, как вы были в пеленках. Вот как вы это делаете. Во-первых, предполагается, что сначала вы немного ущучите, может быть, начнёте с какого-нибудь приятеля ...

Это похоже на подземелье УМР? - спросил аль Даркур.

Эмблинг снова огляделся.

— Нет. На самом деле, ваши повелители, возможно, захотят отправить вас обратно для некоторой переподготовки; вы же даже не можете избавиться от пугающей обстановки. Разве в УМР нет декораторов, которые могли бы помочь вам создать этот идеальный, вызывающий клаустрофобию образ современного ужаса ?

— Мистер Эмблинг, это не комната для допросов. Это мой кабинет.

Найджел несколько секунд разглядывал мужчину. Медленно покачал головой.

— Тогда вы действительно понятия не имеете, как выполнять свою работу, не так ли, майор аль Даркур ?

Пакистанский майор улыбнулся, словно снисходя к насмешкам старика.

— Вас задержали сегодня утром, потому что другое управление УМР попросило, чтобы вы и другие подозрительные эмигранты, подобные вам, были доставлены для допроса. После допроса мне приказано начать процесс вашей высылки из страны.

Ого, подумал Эмблинг. Что, черт возьми, происходит?  — Не только я? Все эмигранты?

— Многие. Не все, но многие.

— На каком основании нам дадут пинка под зад?

— Никаких оснований. Что ж… Полагаю, мне придется что-нибудь придумать.

Эмблинг не ответил. Он все еще был ошеломлен этой информацией, и еще больше откровенностью, с которой этот человек ее излагал.

Аль-Даркур продолжил:

— В моей организации и в армии в целом есть элементы, которые ввели в действие секретный приказ военной разведки, каковой должен использоваться только во время острых внутренних конфликтов или войны, чтобы уменьшить риск появления иностранных шпионов или агентов-провокаторов в нашей стране. Мы здесь постоянно переживаем периоды острых внутренних конфликтов, в этом нет ничего нового. И мы не находимся в состоянии войны. Следовательно, их правовые основания шатки. Тем не менее, им это сходит с рук. Наше гражданское правительство не осведомлено о масштабах и направленности этой операции, и это заставляет меня задуматься .

 Аль-Даркур долго колебался. Дважды он начинал говорить, но останавливал себя. Наконец он сказал:

— Этот новый указ и другие события, происходившие в моей организации в последние месяцы, дали мне повод подозревать некоторых из моих высокопоставленных коллег в планировании государственного переворота против нашего гражданского руководства.

Эмблинг понятия не имел, зачем этот незнакомый офицер рассказывает ему все это. Особенно если он действительно считал его британским шпионом.

— Я лично отобрал ваше дело, мистер Эмблинг, я был уверен, что мои люди заберут вас и доставят ко мне.

— Ради всего святого, зачем?

— Потому что я хотел бы предложить свои услуги вашей стране. В моей стране сейчас трудные времена. И в моей организации есть силы, которые делают это еще более трудным. Я верю, что Соединенное Королевство может помочь тем из нас, кто ... я бы сказал, не хочет перемен, к которым стремятся многие в УМР.

Эмблинг долго смотрел через стол на офицера. Затем он сказал:

— Если это законно, тогда я должен спросить. Из всех возможных мест, почему мы делаем это именно здесь?

Теперь Аль Даркур улыбнулся милой улыбкой. Он заговорил с привлекательной ритмичной интонацией:

— Мистер Эмблинг... Мой офис - единственное место в этой стране, где я могу быть абсолютно уверен, что никто не подслушивает наш разговор. Дело не в том, что эта комната не прослушивается, конечно, это так. Но он прослушивается для моей пользы, и я могу управлять функцией стирания на диктофоне .

Эмблинг улыбнулся. Он ничего так не любил, как разумную практичность.

— В каком подразделении вы работаете?

— ОРБ.

Извините, я не узнаю аббревиатуру.

— Да, вы понимаете, мистер Эмблинг. Я могу показать вам свое досье о ваших связях с другими членами УМР в прошлом.

Британец пожал плечами. Он решил перестать притворяться невежественным.

— Объединенное разведывательное бюро, - сказал он. — Очень хорошо.

Мои обязанности приводят меня в ФУПЛ, Федерально управляемые племенные территории, своего рода нейтральная полоса вдоль границы с Афганистаном и Ираном, где талибан и другие организации обеспечивали единственный реальный закон. Я работаю с большинством тамошних ополченцев, спонсируемых правительством. "Хайберские винтовки", "Читральские скауты", "Ополчение Куррама".

— Понятно. А департамент, который работает над тем, чтобы меня вышвырнули из страны?

— Приказ поступил по обычным каналам, но я полагаю, что эта акция инициирована генералом Риазом Реханом, главой Объединенного разведывательного управления. ОРС отвечает за операции по иностранному шпионажу.

Эмблинг знал, за что несет ответственность ОРС, но позволил аль Даркуру рассказать ему. Плодовитый мозг англичанина лихорадочно перебирал возможности этой встречи. Он ни в чем не хотел признаваться, но ему чертовски хотелось получить больше информации о ситуации.

— Майор. Я в растерянности. Я не шпион, но даже будь я английским агентом, я вряд ли захотел бы оказаться в центре отвратительной междоусобицы, которая, как само