Убийство в подарок - Карен Дюкесс

она ведет лошадей с сидящими верхом детьми, помогает ребятам чистить животных, прикреплять седло. На рубашке у нее логотип «Конюшни Уитби» – вероятно, та самая школа иппотерапии, которую упоминал Гордон. На столе также лежит журнал «Волосы», засаленный на статьях о трендах причесок в стиле барбикор и тикток, каждую из которых я фотографирую безо всяких логических объяснений. Я ловлю себя на чувстве вины из-за того, что рыскаю по квартире Трейси, и приходится напомнить себе, что на самом деле она тут, может, даже не живет, да и в любом случае сейчас это бутафория.

Уайетт вынимает из корзины для бумаг крошечную белую карточку и отдает ее мне. Под названием «Цветы Уиллоутропа» от руки написано: «Всегда твой». Я делаю очередной снимок.

Постель Трейси не убрана, розовые простыни разворошены и слегка примяты, словно кто‐то совсем недавно лежал на них. На полу возле стенного шкафа валяется черное шелковое неглиже, какое надевают специально, чтобы его сняли. Надеюсь, у Эмити хватит бумаги отпечатать снимки.

В кухонном уголке чисто, за исключением нескольких тарелок в раковине. Холодильник почти пуст. Там нет ничего, кроме миски обжаренного миндаля, стаканчика с обезжиренным греческим йогуртом, большой упаковки салатной смеси и пластикового контейнера с ядовито-желтыми макаронами с сыром. В морозилке только жирное мороженое с шоколадной крошкой.

– Могу заключить, что по вопросу диеты покойную раздирали противоречия, – говорю я, надеясь рассмешить друзей, но ни Уайетт, ни Эмити не отвечают.

Они застряли у низкого столика спиной ко мне. Я вклиниваюсь между ними, чтобы узнать, куда они смотрят. На столике – бутылка джина и два стакана. На бутылке виднеется знакомая синяя этикетка.

– Джин Дева, – определяю я. – Вот и хорошо. Значит, бизнес худо-бедно держится на плаву.

Эмити загадочно хмыкает.

– Не уверен, что бутылка покупная. – Уайетт берет лежащую на столе рядом с одним из стаканов карточку и протягивает ее мне. Там написано: «Трейс, спасибо за… за всё. Целую-обнимаю, Дев». – У него густые темные волосы, – напоминает Уайетт.

– И он высокий, – кивает Эмити.

– И что? – спрашиваю я.

– Любопытная соседка сказала, что клиент, который навещал Трейси по понедельникам, когда салон закрыт, был высоким и с густыми темными волосами, – объясняет Эмити.

– Бар Дева открывается только в восемь, – добавляет Уайетт.

– А что ему здесь делать? – ворчу я. Лукавый чертяка, конечно, мог и соврать, но какой у него мотив?

Эмити оборачивается на спальню. Я слежу за ее взглядом и тоже смотрю на неглиже.

– Думаешь, Дев спал с Трейси? – говорю я.

– По сюжету, – напоминает Эмити. – Не забывай, что все это понарошку.

– Судя по всему, он липовый, а не реальный персонаж, – заключает Уайетт. – Он может быть убийцей.

А ведь у себя дома Дев действительно проговорился, что преступник – мужчина. Я прокручиваю в голове наши встречи: на центральной лужайке, во время ужина в честь начала игры, в его домике, в машине, на Стэнедж-Эдж. Не упомянул ли он чего‐нибудь, что поможет подсказать убедительный мотив убийства Трейси? Если и упомянул, то только до нашего путешествия на Стэнедж-Эдж.

– У нас есть вопросы к обворожительному винокуру, – объявляет Уайетт.

– Схожу в бар сегодня вечером. – Не могу отрицать: меня возбуждает мысль о том, чтобы надавить на Дева.

– Пойдем вместе, – предлагает Эмити.

– Вы намекаете, что мои аналитические способности могут ослабеть из-за…

– Либидо? – подсказывает Уайетт.

– Я собиралась сказать «эмоций», – возражаю я.

От Трейси мы идем в единственный индийский ресторан в деревне и, заказав карри, обсуждаем улики, которые нашли в квартире. Берта Лотта, которого Уайетт без конца называет другом моей матери по переписке, мы исключаем. У него теперь есть правдоподобное алиби, которое легко проверить, а уведомление о выселении на кофейном столике говорит о том, что, стараясь выдворить Трейси, он предпринял законные шаги и через месяц должно было состояться судебное заседание. Бессмысленно убивать арендаторшу, чтобы освободить помещение, если есть шанс решить проблему в судебном порядке. Уже поздно звонить или идти к флористу Уиллоутропа, чтобы узнать, кто послал Трейси каллы, поэтому мы откладываем этот разговор на завтра. Также нам нужно поспрашивать у жителей, кто такая Пиппа и что Трейси собиралась сказать ей через два дня после того, как ее убили. Снимки из фотоальбома оказались бесполезными, поскольку не сообщили нам ничего нового, ведь нам уже известно, что когда‐то Трейси работала с детьми в конюшне.

Глава тридцать шестая

Мы последними осматривали квартиру Трейси, поэтому неудивительно, что последними опрашиваем и Дева. Когда мы приходим, бар забит под завязку. Женщины из книжного клуба Тампы сидят за большим круглым столом и выпивают вместе с Наоми и Деборой. Едва заметив нас, Дебора подбегает с восклицанием:

– А вот и наши три мушкетера!

Наоми выглядывает у нее из-за плеча.

– Мы сначала по ошибке пошли в другой бар. Информации не собрали, но угостились. Боюсь, моя сестра перебрала.

– Правда чудесное место? – говорит Дебора. – Хочу переехать в Уиллоутроп и посещать это очаровательное заведение каждый вечер. Буду со всеми чокаться, пока не чокнусь!

Наоми вздыхает и качает головой.

– Извините.

Дебора подходит ближе к нам и пялится на Уайетта.

– Ни за что не поверю, что Дев может быть убийцей. Дьявол, искушающий коктейлями, – да, несомненно. Но убийца – ни в коем случае.

– Пойдемте сядем за отдельный столик, – предлагает Наоми. – Хватит с меня девушек из Тампы. Так они себя называют: «девушки». Это еще хуже, чем «леди».

Уайетт обещает присоединиться к ним после того, как мы зададим вопросы Деву. Мы садимся у барной стойки. Дев работает проворно: принимает заказы, смешивает коктейли, протирает прилавок. Он еще нас не видит, что дает мне возможность понаблюдать за ним. Мне нравится, как он двигается, проводит по лбу внешней стороной кисти, подносит напитки к свету, прежде чем ставит их на прилавок с едва заметной, но очаровательно самодовольной улыбкой. Приятно, наверно, когда любишь свое дело. Наконец он нас замечает.

– Добро пожаловать в «Мох», – говорит он Эмити и Уайетту, а мне бросает тихое «Привет», от которого я млею. – Чем вас порадовать?

– Ответами, – говорит Уайетт.

Дев делает глубокий вдох.

– Ладно. Валяйте.

– Ты сказал мне, что в вечер убийства Трейси был здесь, – начинаю я. – Как ты объяснишь бутылку джина, использованные стаканы и записку от тебя у нее на столе?

Он складывает руки, словно защищаясь:

– Я был там раньше.

– Для чего? – интересуется Уайетт.

– Для дружеского разговора, – отвечает Дев.

– Насколько дружеского? – спрашиваю я. – До черного неглиже?

– Я с таким выражением незнаком, – говорит Дев, придвигаясь ближе ко мне. – Хотя был бы не против столь крепкой дружбы.

О боже.

– Вы ничего больше не хотите нам сказать о том,