Убийство в подарок - Карен Дюкесс

– Я не понимал, что хорошего для Уиллоутропа в том, чтобы рекламировать себя как фальшивку, старосветскую деревню с убийством, – продолжает он. – Но я уважаю Жермен за попытки помочь деревне. И я всецело за сохранение общественного бассейна.

По его рассказам, во время пандемии Уиллоутроп, как многие деревни по всей Англии, пережил настоящий бум в продаже недвижимости, когда люди расхватали летние коттеджи по заоблачным ценам. Это еще больше ухудшило ситуацию на рынке жилья: для тех, кто вырос в деревнях, жить там стало не по карману. Теперь, когда люди снова могут ездить куда угодно, спрос на отдых в Пик-Дистрикт упал. Но покупка недвижимости все еще недоступна. Большинство вновь приобретенных домов в Уиллоутропе стоят пустыми.

– Не будь у моей матери гостевого домика, я, наверно, тоже не жил бы здесь.

– А в главном доме вместе с ней? – Особняк выглядел довольно большим.

– Я не настолько хороший сын.

За поворотом мы видим каменный дом с мелкой расстекловкой окон, несколькими трубами и зубчатым парапетом вокруг крыши.

– Это Норт-Лис-холл, который считается прототипом Торнфилда в «Джейн Эйр», – сообщает Дев.

– Очередной миф? – Я рассказываю ему про недавнее разочарование Эмити из-за оказавшейся неправдоподобной легенды о Джейн Остин, объясняя, почему то, что «считается», теперь вызывает у меня сомнение. Хотя мне легко представить, как Джейн Эйр стоит там, у окна второго этажа, и выглядит невзрачной простушкой, какой она ошибочно казалась многим повстречавшимся ей в жизни. Я почти жалею, что увидела этот дом, облик которого теперь вытеснил мои представления о Торнфилде, рожденные исключительно чтением старого издания «Джейн Эйр» в мягкой обложке.

– Вполне возможно, тут больше чем предание. – Дев смотрит в телефон. – Если верить этому сайту, Шарлотта Бронте навестила свою подругу Эллен Насси в Хэзерсейдже в тысяча восемьсот сорок пятом году. Она приехала в дилижансе и гостила в доме приходского священника, пока брат Насси, тот самый священник, находился в свадебном путешествии. Норт-Лис-холл был построен в конце шестнадцатого века семьей по фамилии Эйр. Совпадение? Не думаю. И, что особенно интересно, «живучее местное предание» гласит, что первую хозяйку имения, Агнес Эшхерст, держали под замком в комнате с обитыми войлоком стенами и она погибла во время пожара.

– Ты хочешь сказать, что сумасшедшая жена мистера Рочестера, запертая на чердаке, имела реальный прототип? Ни за что не поверю. Ты говоришь «местное предание», а я слышу «маркетинговый ход».

Мы шагаем по тропе для верховой езды и подходим к автомобильной дороге. Когда мы пересекаем ее, тропа продолжается, но деревьев уже нет. Каменистая дорожка виляет, изгибается и понемногу поднимается в гору. Камни становятся крупнее, пока наконец мы не оказываемся среди валунов. Дев объясняет, что на некотором расстоянии выше находится Стэнедж-Эдж, по верху которого идет удобная широкая тропа.

Мы встречаем нескольких скалолазов, решивших присесть и перекусить, с уступов у них над головой свисают веревки. Один из них машет рукой:

– Привет, Дев. Сегодня пошел легким маршрутом?

– Тут нет ничего постыдного, – отвечает мой спутник. – Я присоединюсь к вам завтра, ребята, ладно?

– Ты не говорил, что занимаешься скалолазанием, – упрекаю я, когда мы продолжаем путь.

– Ты не спрашивала.

Мы продолжаем забирать наверх, и вдруг я вижу нечто вроде стаи доисторических птиц, парящих в вышине. Дельтапланеристы. Я насчитала их пятнадцать.

– А на дельтаплане ты тоже летаешь? – интересуюсь я.

– Это нет, я люблю твердо стоять на земле.

Тропа становится круче, вьется среди скальной породы. В некоторых местах камень лежит ступенчато, в других приходится карабкаться с помощью рук. Мы добираемся до верха, где горизонтальная тропа тянется по всей длине хребта. Вокруг раскинулся пейзаж немыслимой красоты, словно смотришь сразу на два уровня земли. В одной стороне, там, где ландшафт выше, лежат темные вересковые пустоши – обширное ровное пространство, топкое и поросшее кустарником темно-рыжего, коричневого и зеленого оттенков, перемешанных, как цвета бескрайнего океана. С другой стороны склона – осыпь валунов, некоторые размером с автомобиль, с плоским верхом: можно идти по ним или сесть сверху. Они образуют уступ из обнаженной горной породы, который круто обрывается к находящимся внизу в долине пастбищам. Вдалеке виднеются крошечные угнездившиеся в зелени крыши и церковные шпили. Поля прорезаны длинными живыми изгородями или каменными стенами.

Глядя назад, на пустоши, или вперед, на этот пасторальный вид, я испытываю странное чувство. Будто бы я знаю это место, будто бы уже видела холмистые пространства болот и камни у подножия скалы, которые словно сдерживают их.

– Все выглядит так знакомо, – говорю я.

– Это очень знаменитый вид, – соглашается Дев. – Здесь снимали много фильмов. – Он оборачивается к болотам: – Вон там плакала Рут Уилсон в роли безутешной Джейн Эйр. – Потом указывает на большой плоский камень, торчащий из склона скалы, как широкая платформа вышки для ныряния: – А вон там Элизабет Беннет в исполнении Киры Найтли треплет ветер в лучшем кадре «Гордости и предубеждения».

– Точно, с выставленным вперед подбородком. Но мне кажется, я не просто узнаю́ это место, а, скорее, знаю его.

Может, нечто подобное было в материнских рассказах? Я этого не помню, но от такой мысли по спине пробегает холодок.

– Вероятно, ты была здесь в другой жизни, – пожимает плечами Дев.

– Ты веришь в перерождение душ?

– Ни в малейшей степени, – отвечает он.

Слава богу.

– Я тоже.

Мы подходим к гладкому камню и садимся, свесив с него ноги. Под нами обрыв не меньше пятнадцати метров высотой. Дев вынимает из рюкзака пакетик с орехами и изюмом и высыпает немного мне в подставленную ладонь.

– Сегодня не будет хлопьев со вкусом креветок?

– Нет, ими хрустят только в пьяном виде.

– Это обычай?

– Закон.

Ветер лохматит мне волосы, которые спутанными прядями летят в лицо и залезают в рот. Я зачесываю их рукой назад, а ветер снова бросает их вперед, и вовсе не в таком художественном беспорядке, как у Киры Найтли. Я поворачиваю лицо к ветру. Вдалеке вижу крошечные фигурки, идущие по тропе на пастбище.

– Волшебное место, – говорю я.

Дев косится на меня с иронией.

– Понимаю, так, наверно, говорит каждый, кто приходит сюда впервые.

– Если бы.

– Ты о чем?

Он не отрываясь смотрит пред собой.

– Когда мама заболела, я жил в Лондоне и стал навещать ее по выходным. Моя тогдашняя девушка время от времени приезжала вместе со мной. Люси прекрасно относилась к маме, но находила Уиллоутроп и здешнюю обстановку смертельно скучными. Я возил ее по всему Дербиширу, пытаясь переубедить, но тщетно.

– Вы расстались, потому что ей здесь не нравилось?

– У нас были разные цели. Когда маме стало хуже, я начал приезжать чаще и