Убийство в подарок - Карен Дюкесс

– Мы с ней совсем разные, – выпаливаю я так быстро, что даже становится неловко. – Хотя кое-что я ищу.

Он опускает стул на четыре ножки.

– И что же?

– Убийцу, – шепчу я.

– Ах да. – Дев отхлебывает чай, глядя прямо на меня. Улыбается. – Верю, что ты его найдешь.

– Ты намекаешь, что это мужчина, или что‐то знаешь?

– Moi? [15]– всплескивает он руками в шутливой тревоге. – Я знаю только одно: как смешивать коктейли. Во мне нет ничего злодейского. – Он театрально играет бровями. – Кроме, конечно, этого.

– Докажи. Где ты был между восемью и десятью часами в вечер убийства Трейси?

Он закусывает губу в преувеличенной нервозности.

– Ах, я был… м-м-м… я был один, гулял. А может, спал. Нет, принимал душ. Медитировал. Я часто так делаю. В душе.

– Кто‐нибудь может это подтвердить?

– Надеюсь, что нет. Обычно я моюсь один.

– Никто не знал, что ты в ванной?

– Хочешь сказать, кто‐то следил за мной?

– Не исключено. – Я стараюсь выглядеть беспечной, но знаю, что покраснела. Разговор о подглядывании за голым Девом меня смущает.

– Можно тебя спросить? – уже серьезнее говорит Дев. – Не хочешь устроить себе передышку?

– Но я ведь и так в отпуске.

– Нет, я имею в виду передышку от расследования. Ты была на Стэнедж-Эдж?

Мне встречалось это название, когда я в первый раз искала в интернете сведения о Пик-Дистрикт, но в памяти ничего не осталось. Дев объясняет, что это одна из главных здешних достопримечательностей: гравелитовая гряда, тянущаяся на шесть с половиной километров.

– Оттуда открывается захватывающий вид на вересковые пустоши и долину. Непростительно покинуть Пик, не посетив Стэнедж-Эдж.

– Это далеко? – спрашиваю я.

– Примерно в получасе езды. Можно припарковаться у подножия и забраться наверх минут за пять, а можно предпринять более длинный поход по живописной местности от Хэзерсейджа, сейчас этот маршрут называют тропой Джейн Эйр.

– «Джейн Эйр» – один из моих самых любимых романов. – Это единственная книга, которую мы с матерью обожали обе, хотя она млела от счастливой развязки в истории Джейн и мистера Рочестера, а я восхищалась непреклонным чувством собственного достоинства героини, хотя ею с детства помыкали.

– Можем съездить завтра утром, если хочешь, – предлагает Дев.

– Пытаешься отвлечь меня от розысков?

– Похоже на то.

Неотразимый ответ.

– Ладно. Я согласна.

– Отлично. Тогда в десять?

– Да, свидание в десять.

Я тут же жалею, что выразилась именно так, но Дев повторяет мои слова:

– Свидание в десять.

Глава тридцатая

Разумеется, едва я выхожу из коттеджа Дева, начинается дождь. Я бегу трусцой назад в деревню и там выбираю, как мне кажется, короткую дорогу, но к тому моменту, когда легкий дождик превращается в ливень, оказываюсь в тупике. Я влетаю в лавку, где ряды флисовых свитеров «Норт фейс» и «Патагония» наводят меня на мысль, что я, видимо, нахожусь в спортивном магазине, где работает дочь Берта Лотта. Мне приходит в голову, что стоит ее опросить, хотя мне и неловко действовать за спиной у товарищей. Надеюсь, Эмити и Уайетт не обидятся и даже оценят мою предприимчивость. В глубине зала за прилавком сидит молодая женщина с косами, в вязаной шапочке и с татуировкой в виде альпинистского карабина на предплечье.

– Я ищу Клэр Лотт.

– А кто вы, если не секрет?

Признаваться, что я веду расследование, кажется мне неразумным: вдруг девушка не принимает участия в игре или даже не знает о ней.

– Я знакома с ее отцом и хочу передать от него привет.

– Вы знаете Берта?

– Вы тоже?

– Еще бы. Он и есть мой отец.

– Значит, вы догадываетесь, что мне нужно?

Клэр Лотт осушает бутылку комбучи, ставит ее на прилавок и кивает на меня подбородком.

– Вы не вписываетесь в образ.

– В смысле?

– Вы не старая уродина.

Из подсобного помещения выходит парень со стопкой обувных коробок и опускает ее на прилавок.

– Мы можем где‐нибудь поговорить с глазу на глаз? – спрашиваю я.

Клэр ведет меня к секции с палатками, открывает клапан оранжевого купольного шатра и забирается внутрь. Я лезу следом за ней.

– Ладно, выкладывайте! – предлагает девушка. По виду не скажешь, что ее радует предстоящий разговор.

Я пересказываю ей то, что мы узнали от Берта, а именно: что он некоторое время был недоволен Трейси и жаловался на плохое содержание помещения.

– Вы не знаете, почему он так старательно пытался выдворить арендаторшу из здания?

– Вообще из здания или только из салона?

– Из салона.

– Интересно. – Клэр отклоняется назад, касается спиной пола и снова резко выпрямляется. – Все ради меня, – объясняет она. – Я поделилась с ним мечтой открыть веганский магазинчик, но не могла найти место с недорогой арендной платой. Он ответил, что знает одно помещение, где я точно смогу позволить себе аренду. – Она замолкает и плутовато улыбается.

– Он бы бесплатно предоставил вам помещение, занятое салоном Трейси?

– Берт сделает что угодно, лишь бы я была ему благодарна и снова стала его маленькой дочуркой. – Клэр опять заваливается назад, ложится плашмя на спину и раскидывает руки и ноги, будто рисует ангела на снегу. – Черт возьми, я подставляю собственного отца? – Она закрывает глаза и картинно прикладывает оборотную сторону кисти ко лбу. – Несите нюхательную соль!

Я решаю, что узнала нужные факты, и начинаю выбираться из палатки. Но вдруг вспоминаю самый важный вопрос. Когда в последний раз Клэр разговаривала с отцом по телефону? Я не упомянула, что Берт уже рассказал нам о своей долгой беседе с дочерью как раз в то время, когда Трейси была убита.

– Да он без конца мне звонит, – брюзгливо сообщает Клэр. – Но я почти никогда не беру трубку. Последний раз я ответила, наверно, недели две назад. Если увидите его, передайте, что я жива.

Чего не скажешь об алиби Берта.

Глава тридцать первая

Мне нравится Уиллоутроп во время дождя. В такую погоду он еще больше напоминает деревушки из сериалов, которые я смотрела вместе с мистером Гроубергом: там у всех персонажей есть большой черный зонт и велосипед с корзиной. По пути к коттеджу я бросаю попытки защититься от ливня и на место прибываю уже мокрая насквозь. Из прихожей, где я с трудом вытягиваю ноги из сырых кроссовок, видно, что Эмити и Уайетт трудятся в поте лица. Настенная доска густо населена фотографиями. Посередине прикреплен снимок Трейси, от которого веером расходятся красные нити во всех направлениях: к изображениям Гордона Пенни, Динды Руст, леди Блэндерс и Берта Лотта. Черный вопросительный знак, оповещает меня Уайетт, прежде чем я бегу наверх переодеться, обозначает загадочного посетителя, который – что не факт –