Кодекс - Лев Гроссман

— Герцогиня Бомри звонила вам?

— Угу, — промычал он, давая понять, что регулярно беседует не только с Бланш, но и с другими английскими пэрами.

— И?

— Что «и»?

— Может она помочь нам?

— Не знаю, — сказал он, покраснев без всякой причины. — Об этом речи не было. Я не настолько хорошо с ней знаком.

Если Маргарет и любопытствовала относительно содержания их разговора, свое любопытство она оставила при себе.

Порядок в кабинете Лоры и раньше оставлял желать лучшего, теперь же здесь разразилась настоящая катастрофа. Повсюду выросли горы всего, что могло хотя бы теоретически служить вместилищем для бумаг: плотные конверты, скоросшиватели, потертые альбомы, обувные и шляпные коробки, деревянные лотки, кожаные портфолио с бархатными завязками. Большинство документов относилось к самой квартире — налоговые и страховые квитанции, счета за ремонт и обслуживание. Эдвард проверил Лорин почтовый лоток. Ничего интересного — затяжная переписка с авиакомпанией по поводу затерявшегося зеленого чемодана.

В воздухе стояла потревоженная ими пыль, и он вышел в коридор прочихаться. Вернувшись, он протер саднящие глаза и зевнул.

— Кто выше — каунт или эрл?

— Что-что?

— Чей титул выше?

— Ни тот, ни другой. «Эрл» у англичан соответствует «каунту», то есть графу, а «граф» на континенте то же самое, что «эрл». Английские титулы возрастают в таком порядке: барон, виконт, граф, маркиз, герцог, король.

Эдвард потянулся.

— Все, я пошел. Надо поспать.

— Хорошо. — Маргарет снова взялась за чтение.

— А вы что ж, остаетесь?

— Побуду еще немного.

— Ладно, пока.

Он задержался у двери. Глаза у него закрывались сами собой, но он чувствовал себя виноватым из-за того, что бросает ее. Да и не настолько он доверял ей, чтобы оставлять одну в квартире Уэнтов.

— Вы здесь пробыли восемнадцать часов подряд. Вы разве не преподаете студентам? Или что-нибудь в этом роде?

— Летом — нет. — Она тоже потянулась. Узкие плечи напряглись под свитером, и взгляд Эдварда невольно соскользнул на ее скромный бюст. Она, не замечая этого, повернула длинную шею влево и вправо, до хруста. — А в этом году я получаю стипендию для работы над диссертацией и осенью тоже не буду преподавать.

— И как у вас продвигается?

— Что, диссертация? — Она вернулась к работе. — В академических кругах об этом не принято спрашивать.

— Понятно. — Он прислонился к косяку в беззаботной, как ему хотелось думать, позе и скрестил руки. — А как вы там оказались? То есть почему решили заняться наукой?

Она вздохнула, не переставая разбирать и просматривать бумаги. По-видимому, она умела общаться на светском уровне, не отрываясь от текущих задач.

— Я училась дома. Отец работал в Бюро патентов и торговых марок, а мама почти все время посвящала моему образованию. Они очень религиозные люди, и я их единственный ребенок. В детстве я только и делала, что читала. Когда мне было четырнадцать, отец умер, а мама вплотную занялась… моей нравственностью. Я начала посещать местный общественный колледж. Ничего особенного, но этим я, думаю, выражала свой протест. Давали там самые азы, и через год преподаватель английского предложил мне перейти в Пенсильванский университет. Я окончила его и поступила как дипломница в Колумбийский.

Эдвард представил себе ее мать: версия Маргарет с резкими чертами и волосами стального цвета, с железным распятием в бледной руке.

Он собирался уйти, но вместо этого снова уселся на край стола и стал рассеянно перелистывать пухлую картонную папку с надписью «Корреспонденция». В ней были подшиты сделанные под копирку экземпляры каждодневных деловых и благодарственных писем. Какой все-таки хлам, и как примитивны эти чернильные каракули на прессованной древесной пульпе. Взять бы волшебную клавиатуру и провести в этой кипе поиск, как в компьютере. А еще лучше — подойти к окну, поднять жалюзи, напечатать «НАЙТИ СПРЯТАННУЮ КНИГУ» и обыскать весь город. Реальность выглядела безнадежно устаревшей по сравнению с цифровыми технологиями.

Одно письмо, впрочем, чем-то зацепило его, и он перечитал еще раз.

— Посмотрите-ка, — сказал он Маргарет.

— Что там? — не поднимая глаз, спросила она.

— Письмо от герцога — старого герцога. Отца нынешнего, должно быть. Адресовано Ченовету.

— Дайте-ка взглянуть.

Он подошел к ней с папкой, и они прочитали вместе:

Генри Ла Форж уведомляет меня, что помещение, предназначенное для выставки материалов, переданных библиотеке весной 1941 г., так и не было построено, и никаких подготовительных мер к его сооружению, насколько я понял, не было принято. Я понимаю, что фонды такого учреждения, как Ченовет, весьма ограничены, но и вы также должны понять мою озабоченность отсутствием прогресса в данном вопросе. Прошу вас как можно скорее уведомить в ответном письме о принимаемых вами мерах по сооружению вышеупомянутого помещения и о примерном графике строительства такового.

Письмо, датированное 1953 годом, было подписано герцогом Бомри.

— В прозе он не Гервасий Лэнгфордский, — сказал Эдвард.

— И даже не Лидгат. — Маргарет отложила папку в сторону. — Ладно. Предположим, что так и есть. Предположим, что двенадцатый ящик Уэнты передали в дар Ченовету.

— Что ж, давайте предположим. — Эдвард сел на неудобный деревянный стул в углу, и тут значение письма дошло до него в полной мере, а оставшаяся энергия покинула его окончательно. Он подавил зевок и сполз вниз, опершись поясницей на краешек стула. — Значит, старый герцог отдал двенадцатый ящик Ченовету.

Маргарет пристально следила за ним.

— Ну да.

— Новая обманка. — Он запустил руки в волосы. — Если бы кодекс был там, он бы прославился, и все бы про него знали. Вы бы по крайней мере должны были знать. Но вы не знаете, следовательно, его там нет, тут и сказочке конец. Правильно?

Она задумчиво кивнула в ответ. Автомобильные сигналы где-то внизу, смягченные расстоянием, звучали почти музыкально. Эдвард вспотел и проголодался. Он не ел с середины вчерашнего дня.

— Да, возможно, — произнесла Маргарет. — Но в Ченовете нет зала Уэнтов.

— Простите?

— В Ченовете нет зала Уэнтов. Из письма герцога следует, что он, делая свой дар, поставил условием строительство специального помещения для подаренной коллекции. И если я не ошибаюсь, его так и не построили.

— И что из этого? — раздраженно спросил Эдвард. — Может, я чего-то не догоняю?

— Вы не понимаете принципа работы библиотек. Ченовету постоянно дарят книги и документы в огромных количествах — некоторые коллекции стоят целое состояние, но большинство имеет сомнительную ценность или вообще никакой.