Проклятие стеклянного сада - Наталья Николаевна Александрова

– Ах, да какая разница, сколько их осталось!

Милена словно воочию увидела, как Василий Андреевич небрежно машет рукой.

– Кого волнуют эти жалкие людишки! Зато я убедился, что мой метод работает! Как она их, а!

«Да он просто маньяк какой-то! – подумала Милена. – И где было мое профессиональное чутье?» Очевидно, Эльвира, услышав такое, не сумела скрыть эмоции, и Василий Андреевич кое-что понял.

– У меня есть ты, Эльвира, – сказал он проникновенно. – Я в тебя очень верю.

– Это, конечно, очень лестно. – В голосе Эльвиры прозвучала насмешка. – Только, боюсь, одной вашей веры недостаточно. И вообще, почему вы так на них зациклились? Не проще ли найти новых подопытных кроликов? Только помани…

– Как ты не понимаешь! Во-первых, я хочу провести тесты, чтобы узнать, как на них подействовала моя методика, определить, были ли какие-то побочные эффекты. А во-вторых, они просто опасны. Ведь ты видела, как вела себя одна из них.

– После того как вы произнесли кодовое слово. Без него они совершенно безвредны.

– А вдруг они случайно услышат кодовое слово? Страшно подумать, что они могут натворить!

«Как будто тебе не всё равно, – подумала Милена. – Или ты боишься за себя?»

– Кстати, я бы тоже хотела знать кодовые слова для тех двух женщин, – гнула свое Эльвира.

– Зачем это тебе?

– На всякий случай. Ведь мне предстоит их искать, поэтому лучше знать о них как можно больше. Хотя бы для того, чтобы случайно не произнести. А то сами понимаете, что случится.

– Нет, такое совпадение невероятно. Один шанс на тысячу. И вообще, забудь, кодовые слова тебе не понадобятся. Кодовые слова – это мой маленький секрет. – Василий Андреевич просвистел какую-то простенькую мелодию, а затем звучно продекламировал с выражением: – Дама бубен варила бульон и пудинг пекла на обед. Десятка бубен украла бульон, а пудинг украл валет.

– Какой еще пудинг? – В голосе Эльвиры послышалось раздражение. – К чему это вы?

– К тому, что неплохо бы выпить кофе. Кофе прекрасно стимулирует мою умственную деятельность. Только, пожалуйста, не ту растворимую бурду, которую мы пили на Промышленной улице. От того кофе у меня начались изжога и депрессия.

– Ладно, я сварю нормальный кофе. Только переоденусь, надоело ходить в этом старушечьем прикиде! Я себя так чувствую, будто постарела на сорок лет!

Послышался какой-то шорох, приглушенный стук, и затем удивленный голос Эльвиры:

– А это еще что такое?

– Аудиотранспóндер. Подслушивающее устройство, – без колебаний ответил Василий Андреевич.

– «Жучок» попросту?

– Он самый. Где ты его успела подхватить?

– Черт… Я в этом пальто была только в банке. Значит, это там… Ну да, около меня ошивалось какое-то чучело.

– Выходит, кто-то за тобой следил. Выходит, кто-то уже знает, что мы получили деньги. Больше того, теперь этот кто-то знает, где мы прячемся! А ты уверила меня, что не привела за собой хвоста! Как непрофессионально!

Повисла небольшая напряженная пауза, потом Василий Андреевич выпалил:

– Это наверняка Власов!

– Да с чего вы взяли?

– Больше просто некому! Он следил за мной! Он хотел, чтобы я прекратил эксперимент! Эльвира, а ты не спелась с ним у меня за спиной? Я видел, как ты с ним разговаривала!

– Василий Андреевич, вы сами подумайте: если бы я работала на него, зачем бы он стал подсовывать мне «жучок»?

– Да, ты права, ты права… Извини. Да, вот еще что: такие устройства работают на небольшом расстоянии, значит, тот, кто нас прослушивает, должен быть где-то рядом. Выйди и проверь, нет ли поблизости подозрительной личности. А для начала…

В наушниках Милены раздался жуткий, оглушительный треск, и затем наступила тишина. Милена поняла, что Василий Андреевич раздавил «жучок». Ну что ж, она уже и так достаточно узнала. А сейчас нужно скорее удирать отсюда, пока не вышла Эльвира.

Милена вскочила со скамейки и ринулась прочь. Однако она не успела добежать до дворовой арки, как металлическая дверь открылась, и на пороге появилась Эльвира, уже не в старушечьем прикиде, а в синих джинсах и свитере. Убегать было поздно, и Милена юркнула в детский домик на игровой площадке.

Эльвира внимательно оглядела двор, но не заметила ничего подозрительного и вернулась в свое убежище. Милена выждала еще минут пять, вылезла из домика и ушла.

На Венецию опустилась волшебная, прозрачная, фантастическая ночь. Серебристый туман с лагуны наплывал на блистательные палаццо, расположенные по сторонам Большого канала, на особняки богатых горожан в приходах Сан-Моизе и Сан-Закария, на мрачные, темные строения Нового Гетто, на огромные купеческие складские здания Фондаменте Нуова.

Черные с золотом гондолы развозили по домам последних посетителей роскошных казино рядом с мостом Риальто. По узким улочкам Канареджо и Дорсодуро пробегали таинственные незнакомки в масках Пьеретты или Коломбины, проходили одинокие кавалеры, искатели приключений в черных плащах и треугольных, украшенных серебром шляпах, с длинными шпагами, болтающимися на боку.

Время от времени проходили, таясь в тени домов, сбиры – агенты всесильного Совета Двадцати, наводившие ужас на случайных ночных прохожих.

Но большая часть порядочных горожан, большая часть счастливых обитателей Светлейшей Республики, чья власть раскинулась на всю Адриатику и большую часть Средиземноморья, давно уже спали безмятежным сном праведников – или беспокойным сном грешников, это уж как кому повезло.

В этот час около темного палаццо, расположенного на безымянном канале неподалеку от Школы Святого Георгия, остановилась скромная темная гондола.

Высокий гондольер ухватился за полосатый причальный столб, обмотал вокруг него веревку и помог своему единственному пассажиру, мужчине средних лет в темном плаще, перебраться с палубы гондолы на причал.

Пассажир гондолы подошел к двери палаццо и постучал в нее бронзовым молотком в форме феникса.

Должно быть, его ждали, потому что дверь тут же открылась, и на пороге появился слуга, несмотря на поздний час облаченный в черно-фиолетовую ливрею – видимо, таковы были геральдические цвета хозяина палаццо.

– Мастер Джакомо Маринетти! – представился ночной гость.

– Вас ожидают! – промолвил слуга и отступил в сторону, пропуская мастера в дом.

Он запер дверь и повел гостя через аркаду первого этажа, мимо отсыревших, покрытых плесенью стен, к широкой лестнице, ведущей на второй, парадный этаж.

Они миновали анфиладу богато убранных комнат, стены которых были украшены выцветшими от времени старинными гобеленами, служащими не только для украшения, но и для борьбы с сыростью, и портретами знатных господ в костюмах прошедших веков. В одной из комнат длинный резной стол черного дерева был еще завален остатками вечернего