Моему судье - Алессандро Периссинотто

Как мне удалось ее распознать?

Программист всегда оставляет свою подпись, всегда добавляет лишние стандартные команды, о которых знает он один. Говорят, в схемах первых компьютеров у «Эппл» были совершенно ненужные элементы, установленные лишь затем, чтобы поставить в тупик инженеров конкурирующих фирм, которые пытались копировать их машины. Вот и программисты делают то же самое.

Так я узнал систему, над которой трудился восемь месяцев.

Это называется — убить сразу двух зайцев.

Джулиано с отцом крадут у нас программу, получают от заказчика деньги и в придачу нас разоряют. И все потому, что мы согласились на этот проклятый восемнадцатый пункт об исходных кодах.

Нас провели как последних дураков, одно только утешение, что мы не одиноки. В прошлом году книга Кевина Митника «Искусство обмана, советы самого известного в мире хакера» вышла в Италии. Почитайте ее, господин судья, и вы узнаете, сколько секретов производства, сколько софтверов, формул, сколько данных удалось выкрасть, даже не прибегая к сложным технологиям, при помощи одного только искусства убеждать. И сегодня я вынужден признать, что семь миллионов евро были вполне достойной приманкой, в книге Митника говорится о людях, которые, сами того не понимая, подарили исходные коды за одно приглашение в ресторан. Типов вроде Лаянок Митник называет «социоинженерами», иначе говоря, эти люди пользуются своим авторитетом, чтобы убедить других сделать что-то против их воли. Мой дедушка назвал бы их просто жуликами, но суть не меняется.

Убить двух зайцев. Мне кажется, это ответ на ваш вопрос. По-моему, он проливает свет на убийство Мирко Гуиди. После того как я убил Джулиано, Мирко пугается, он подозревает, что я захочу отомстить и ему. Говорит с Лаянкой-отцом и просит денег, много денег, чтобы скрыться там, где мне его не найти, в противном случае он грозится рассказать все, не только как облапошили меня, но и то, что касается NHF. Загнанный в угол, Эннио Лаянка соглашается, для передачи денег назначает встречу в безлюдном месте и, в лучших традициях, стреляет в Гуиди.

Вам тоже пришла такая мысль, не правда ли, господин судья? Вам хотелось локти кусать с досады, оттого что сначала вы сосредоточили все подозрения на мне. Само собой, припереть к стенке Эннио Лаянку непросто, и прежде чем убить Гуиди, он обеспечил себе алиби, а еще вероятнее, кого-нибудь подослал, сам же в это время присутствовал на заседании «Ротари», «Лайонс» или другой в высшей степени достойной организации. Но тогда зачем ему исчезать именно сейчас? Снова попытаюсь найти объяснение: Лаянка скрывается, потому что теперь разыскивают не убийцу Гуиди, а кавалера Брамбиллу, и ему об этом известно. Вы уже поняли, где собака зарыта, господин судья?

Вы правы, похоже, мы подобрались к итальянскому ответвлению «Noveaux Horizons Financiers» и скоро будет установлено, что Эннио Лаянка и кавалер Брамбилла одно лицо, ну а дальше? Что вы собираетесь делать? Деятельность этих компаний, как вам хорошо известно, не является незаконной. Она на грани закона, но законна. А точнее, они действуют в той серой зоне, которая не охватывается национальными законодательствами и которую международные законы остерегаются определять. У вас есть единственная возможность остановить кавалера Брамбиллу, обвинив его в убийстве Гуиди.

Ну а дальше?

Что вы станете делать, когда на месте итальянской NHF вырастут ВКК, CSD, JHG и в каждой свой кавалер Брамбилла?

Проблема не в кавалере Брамбилле, проблема в тех, кто чувствует за собой моральное право. Моральное право вывозить капиталы, моральное право вкладывать их как можно выгоднее, затыкая нос и на все закрывая глаза, делая вид, будто не понимают, что cyberlaundering и терроризм неотделимы друг от друга. Моральное право притворяться, что спускают деньги в онлайновом казино, хотя деньги, которые ты якобы спустил, за вычетом обычного процента, поступают на твой заграничный счет. А хозяева казино в свою очередь инвестируют — в оружие, наркотики и многое другое, от чего мы потом стараемся себя оградить, тратя на это часть тех денег, которые сами же им подарили.

Но убийце, у которого к тому же счет в швейцарском банке, не пристало читать мораль.

Однако все равно меня разбирает злость. Я злюсь и думаю, сколько же таких, кто чувствует за собой моральное право, живет в городке, откуда родом Марике.

Хотите услышать историю Марике? Надеюсь, да, потому что это интересно. Я бы даже сказал, характерно.

Как обычно, рассказываю с самого начала, иначе собьюсь.

Начнем с моего приезда сюда.

Вы ведь догадались, где я?

Это фотография Жака Бреля, подаренная месье Арманом, подсказала мне, куда ехать.

«Avec la mer du Nord pour dernier terrain vague / Et des vagues de dunes pour arrêter les vagues… /

Avec le vent de Test écoutez-le tenir / Le plat pays qui est le mien….[21]

Я приехал в плоский край Жака Бреля посмотреть на Северное море и на волны дюн, что волн не пропустят.

Мы же заключили с вами пакт, верно? Обещали говорить друг другу все. Значит, можно рассказать, где я. Не подробно, конечно, а в общих чертах. Не думаю, что полиция отыщет меня здесь, не похоже, что она мной так уж интересуется. Я боюсь других — тех, кто спрашивал меня в гостинице, — но надеюсь, что им тоже меня не найти.

Я приехал в воскресенье утром на поезде, прибывающем в 7.50, накануне я переночевал на вокзале, как в юности, когда кочевал по Европе с билетом «Интеррейл». К счастью, агентства по торговле недвижимостью, которые сдают туристам квартиры, открыты здесь и по воскресеньям. Наверное, когда я появился с сумкой в одной руке и Кандидом в другой, вид у меня был сиротский, но в конце концов купюры в пятьдесят евро, выложенные на стойку, произвели обычный эффект. В общем, я снял комнату с балконом на берегу моря. Оттуда видны песок и волны, пока хватит глаз, хотя до сих пор я не видел ничего, кроме густого тумана, редкого дождя и голубых просветов между тучами: говорят, такая погода в это время года — дело обычное. И правда, пляж почти пуст и квартиры в больших серых домах, которые тянутся вдоль берега, большей частью на запоре.

Должен признаться, в сущности эта временная непогода, ожидание солнца и туристов мне скорей приятны: кажется, и я чего-то жду.

Когда Марике работает днем, я подолгу торчу на балконе и думаю. И Кандиду здесь нравится: он просовывает свою головенку между прутьями балконной решетки и подолгу глядит вниз, и я все время боюсь, что он у меня свалится.

Как раз из-за Кандида мы и познакомились с Марике. В понедельник в супермаркете. В отделе товаров для домашних животных я взял для него корзинку, песок и застыл, пытаясь сообразить, какой корм лучше. В конце концов выбрал большой пакет с нарисованным котенком, похожим на Кандида. Оказавшаяся поблизости Марике показала на пакет и что-то сказала по-фламандски. У меня, наверное, сделалось идиотское лицо, и тогда она повторила то же самое по-французски, на том школьном и немного вымученном французском, на котором говорят здесь, на севере, когда нет другого выхода, когда вспоминают, что в этой стране два государственных языка.