Деньги в банке - Пэлем Грэнвил Вудхауз

То же было сейчас и с Энн. Будь она героиней упомянутого романа и сестрой несчастного Джима, ее решимость больше не разговаривать с Джефом вряд ли была бы крепче, однако немалая часть переполнявшей ее досады выплеснулась на Лайонела.

Такого бы не случилось, думала она, если бы не его осторожность. Она вошла в комнату, настроенная поговорить начистоту и потребовать, чтобы он поступил мужественно и честно, невзирая ни на какие последствия.

При виде Энн Лайонел не пришел в неописуемый восторг, как пристало пылкому влюбленному. Всю радость при мысли о завтрашнем визите в Танбридж-веллс смыло волной паники. Он не вскричал «Она пришла, моя, моя желанная!», но подпрыгнул, как горошина на сковородке, разбрызгивая во все стороны бриллиантин.

— Господи! — воскликнул он. — Какого черта ты здесь делаешь?

Если бы он неделями тренировался и подбирал возможное начало для разговора, вряд ли бы ему удалось отыскать менее подходящее. Энн нуждалась в ласке и утешении, а в языке едва ли есть слова менее утешительные, чем «какого черта ты здесь делаешь?» Она вздрогнула, как от осиного укуса или поцелуя на рододендроновой дорожке и погрузилась в зловещее молчание.

— Я просил бы тебя впредь быть осмотрительней, — сказал Лайонел Грин. — Ты могла столкнуться с тетей Клариссой. Она только что от меня вышла.

— Понятно, — сказала Энн. — Мне очень жаль.

Она говорила так тихо, так кротко, так походила на пристыженную маленькую девочку, что любой чуть поопытнее Лайонела Грина вскарабкался бы на шкаф. Однако, как ни трудно в это поверить, Лайонел Грин не почуял опасности. Он не умолк; его визгливый голос стал от обиды еще визгливее.

— Я тебе сто раз говорил, что нас не должны видеть вместе. Сто раз. Теперь это еще важнее. Тетя Кларисса обещала мне деньги. Затем и приходила. Я их еще не получил, и она в любую минуту может передумать. Ты все ставишь под удар, как будто я тебе не говорил.

— Сто раз?

— Да, — подхватил Лайонел Грин, радуясь удачному обороту. — Сто раз.

И вновь Энн пробила дрожь, словно оса прилетела по второму заходу или Джеф поцеловал ее дважды.

— Ясно, — сказала она все так же тихо, так же кротко, с тем же выражением виноватой мамочкиной помощницы. — Мне очень жаль.

— Ты твердишь, что тебе очень жаль, а сама по-прежнему стоишь здесь. Вдруг она вернется?

— Я скажу, что пришла одолжить твой бриллиантин.

Лайонел понял, что по-прежнему держит флакон в руке. Он подошел к умывальнику и поставил бриллиантин на место.

— Это не шутки, — холодно сказал он.

— Я просто пытаюсь помочь.

— Ей ничего не стоит передумать. И где мы тогда будем?

— Зачем именно тебе деньги? Чтобы жениться на мне?

— Конечно.

— Тебе не кажется, что это немножко подло?

— Э?

— Я просто думаю, что нехорошо обманывать твою тетушку.

— Если ее не обманывать, я не получу денег.

— Деньги еще не все.

— То есть как?

— Есть еще самоуважение.

— Не понимаю.

— Я о том, что мне надоело прятаться и скрываться. Чувствуешь себя гадюкой.

— Но мы должны сохранять свою помолвку в тайне.

— Или разорвать ее.

— Что?!

— Просто подумалось.

Лайонел, несколько запоздало, решил быть поласковее.

— Не говори так, милая. Я понимаю твои чувства. Трудно таиться, но надо. Тетя совершенно ясно сказала, что не даст согласия на наш брак.

— А ты?

— Что я?

— Я думала, ты ответишь, пусть катится к черту, потому что ты меня любишь и никому не позволишь тобой командовать.

Лайонел Грин вытаращил глаза.

— Сказать это тете Клариссе?

Энн его понимала. Она знала, что с тетей Клариссой не поспоришь — за время службы секретарем-компаньонкой она усвоила это не хуже туземных носильщиков и мелких африканских торговцев — однако ей овладел тот боевой задор, в котором женщины толкают возлюбленных на отчаянные поступки. Ее искреннюю, честную натуру давно возмущала постыдная игра в прятки, и сегодня это чувство достигло предела. Если миссис Корк настолько не хочет видеть ее в своей семье, что готова перекрыть снабжение, пусть перекрывает.

С ее уст сорвались непрошеные слова.

— Джеф бы так и поступил на твоем месте.

— Джеф?

— Мистер Эдер, хотя на самом деле его фамилия Миллер. Впрочем, тебе, конечно, это известно. Кстати, он только что меня поцеловал.

— Э… да. Тетя Кларисса сказала.

— Что-то ты не очень расстроен. Наверное, думаешь, что лучше и быть не могло.

Она так точно сформулировала мысли Лайонела, что он не нашелся с ответом. Наступило молчание.

Только сейчас до Лайонела дошло, что Энн ведет себя как-то странно. Она напоминала ему бомбу, которая вот-вот взорвется, и это ему не нравилось.

Лайонел Грин всегда относился к Энн чуть свысока. Приятная девушка, думал он, но ее еще учить и учить. Он рассчитывал понемногу направлять ее в жизни, как мудрый наставник толковую ученицу. Короче, он смотрел на нее примерно так же, как Миртл Шусмит на Джефа Миллера.

И вдруг она словно с узды сорвалась. Это его пугало.

Энн тоже чувствовала, что за этот вечер в ней произошла разительная перемена, как будто она — Спящая красавица, и Джеф разбудил ее своим поцелуем. Она словно очнулась от транса, причем очнулась в странном, критическом состоянии духа.

До сих пор она принимала Лайонела таким, каким видит, а это, что бы ни говорил Джеф, очень высокая оценка. Лайонел Грин был привлекательный молодой человек, почти красавец. Редкая женщина при встрече с ним не чувствовала душевного трепета, и Энн с первого знакомства вообразила, что нашла свой идеал.

Однако теперь, в своем новом настроении, она начала сомневаться. Жестокие дядины слова упрямо лезли в голову. «Ты бы и не посмотрела на этого Лайонела Грина во второй раз, — пригвоздил лорд Аффенхем в своей обычной грубой манере, — если бы не смазливая рожа, вроде парикмахерского болванчика. Женщины, бедняжки, на таких падки» — и добавил, если Энн не ошибается, что готов в любое время соорудить такого же Лайонела из двух кусков угля и замазки.

Тогда она только фыркнула, но теперь спрашивала себя, такая ли это невыполнимая задача. Искусный мастер, вероятно, и впрямь мог бы обойтись перечисленными материалами. Продолжая копаться в себе, она поняла, что очень недовольна Лайонелом. Неужели за этими правильными чертами действительно ничего нет? Во внезапной отрезвляющей вспышке самобичевания она увидела себя девицей, которая влюбляется в киноактеров.