Убийство в спальном вагоне - Себастьян Жапризо

ВОПРОС: — Ты сказал нам, что знал Габера много месяцев. Когда ты познакомил его с Жоржеттой Тома?

ОТВЕТ: — Около двух месяцев тому назад. Мы вместе обедали в одном из ресторанов Старого рынка.

ВОПРОС: — Когда вы решили убить Элиану Даррэс?

ОТВЕТ: — Не сразу. Мы встречались несколько раз, и Жан-Луп рассказывал о своей профессии, о коллегах. Это была игра. И мы смеялись, потому что Жоржетта была наивна и ее легко бы поймали. В общем, так все и было. Однажды я им рассказал об Элиане Даррэс. Она ведь отдала мне свой ключ, и у нее были деньги.

ВОПРОС: — Сколько времени ты не виделся с Элианой Даррэс?

ОТВЕТ: — Несколько месяцев. Я знал, что она меня искала в бистро на площади Дантона, где мы познакомились, но я не ходил туда больше… С той историей все было кончено.

ВОПРОС: — Кому принадлежит замысел?

ОТВЕТ: — Всем троим. Каждый вносил в него свое, это ведь была игра. Потом Жан-Луп сказал, что раз план нами разработан, то глупо не привести его в исполнение. Тут я понял, что это серьезно, и испугался. Поговорил с Жоржеттой. Но она сказала: «Послушаем его. Ведь обязательств это на нас никаких не налагает». Однажды мы пошли к нему в гости, к Аустерлицкому мосту. Он показал нам свои револьверы. Сказал, что у него есть и с глушителем. Мы, мол, ничем не рискуем, ведь он будет в курсе, когда станет поступать информация. В общем, все будет знать.

ВОПРОС: — Мысль убить кого-либо до ограбления принадлежит ему?

ОТВЕТ: — Он объяснил, что есть только одно идеальное преступление — преступление без мотивировки. Если в ходе расследования убивают двух свидетелей, в числе которых и тот человек, которого решено убить с самого начала, то нет никакого риска. Он, мол, знает тех, с кем работает. Они бросятся расследовать первое убийство и просто свяжут два других с первым. Первое же как раз будет немотивированным.

ВОПРОС: — Значит, Габер предвидел три убийства? И ты не отступил?

ОТВЕТ: — Не знаю. У меня было такое впечатление, что все это кем-то выдумано. Первой начала колебаться Жоржетта. Мы объяснились с ней в тот вечер, когда вернулись домой. Мне казалось, что Жан-Луп прав. Ведь с той минуты, когда было решено убить одного, число убийств уже не имело значения. Я и сейчас так думаю.

ВОПРОС: — Несмотря на убийство Риволани и маленькой Сандрины?

ОТВЕТ: — Я же не знал тогда, кто это будет. И сейчас, когда я говорю, что число ничего не меняет, мои слова могут показаться абстрактными, я не вижу лиц. Я ведь никогда не видел ни Риволани, ни Кабура, ни девушки. Поэтому, видимо, у нас с Жоржеттой было такое ощущение, будто все это неправда.

ВОПРОС: — Когда вы решили осуществить свой замысел?

ОТВЕТ: — Когда я узнал, что Элиана едет на юг сниматься в фильме.

ВОПРОС: — А когда ты это узнал?

ОТВЕТ: — За два дня до ее отъезда. В тот же день я обнаружил у нее чековую книжку. За домом я следил давно. Когда она уходила, я открывал квартиру ключом. И ничего не трогал. Только искал чековую книжку. Она никогда не оставляла ее дома. Но однажды, видимо, срочно убежала за покупками и не взяла сумочку. А там оказалась книжка и вызов на съемку. Я вырвал из середины чистый бланк, отрезав его лезвием. В момент расследования Жан-Луп должен был спрятать чековую книжку, чтобы ее не приобщили к делу.

ВОПРОС: — Откуда ты знал, сколько у нее денег на счету?

ОТВЕТ: — В столе я видел листок с расчетами. Она была очень внимательна к своим расходам. Я проверил, не сняла ли она накануне со счета крупную сумму.

ВОПРОС: — Когда ты заполнил чек?

ОТВЕТ: — Это сделал не я, а Жоржетта. Мы трудились над этим два вечера. Подделывали подпись по образцу, найденному в старой ведомости.

ВОПРОС: — Но подпись для бланка могла быть другой.

ОТВЕТ: — Мы шли на риск. Я должен был получить деньги в пятницу утром. Если бы это сорвалось, мы бы прекратили дело. Жан-Луп дал мне старые водительские права на имя Рахиса. Фото мы переклеили. В банке пришлось ждать довольно долго, но в конце концов все выплатили.

ВОПРОС: — Откуда вы узнали, каким поездом Элиана Даррэс вернется в Париж?

ОТВЕТ: — Жан-Луп для какого-то дела запросил список пассажиров, забронировавших места в поездах и самолетах из Марселя и Ниццы, мы считали, что она пробудет в Марселе до среды или четверга. Ведь вызов ее кончался в среду. Жоржетта без труда добилась у «Барлена» командировки в Марсель.

ВОПРОС: — Вы предупредили ее, чтобы она взяла билет в то же купе?

ОТВЕТ: — Нет. Понять не могу, как она оказалась в том же купе. Просто должна была ехать в одном поезде. Если бы ей пришлось вернуться в четверг, то сказала бы, что простудилась.

ВОПРОС: — Ты думаешь, она нарочно взяла билет в то же купе?

ОТВЕТ: — Выиграв в лотерее, она решила отказаться от замысла. Но забыла, что в пятницу я уже получил деньги по чеку. Ее телеграмму мне доставили только в пятницу.

ВОПРОС: — Почему она решила отказаться от замысла? Почему предпочла шести миллионам 700 тысяч?

ОТВЕТ: — Надо было знать Жоржетту. Выиграй она даже половину, четверть, десятую долю этой суммы, она бы все равно приняла это за знак судьбы. Поэтому и хотела все прекратить. Она ведь еще ни разу ничего не выигрывала.

ВОПРОС: — Ты помнишь текст телеграммы?

ОТВЕТ: — Да. «План невозможен. Объясню. Жоржетта». Я было подумал, что она сдрейфила. Но ведь я получил телеграмму лишь в пятницу, уже вернувшись из банка.

ВОПРОС: — Она, должно быть, послала ее немедленно. Но это мы узнаем.

ОТВЕТ: — Телеграмма отправлена на Дюпон-Латен, я там оставляю вещи в камере хранения. Зашел туда только в пятницу вечером.

ВОПРОС: — Это там ты оставил деньги? И револьвер?

ОТВЕТ: — Да, в чемодане Жан-Лупа.

ВОПРОС: — Допустим, Жоржетта Тома в состоянии волнения и надеясь, что успеет что-то сделать, сумела заказать место в том же купе, что и Элиана Даррэс. Вы узнали об этом до ее возвращения?