Современный зарубежный детектив-10. Компиляция. Книги 1-18 - Дэн Браун

— Мне никак не удавалось подделать ее подпись. Вы видели, какая она странная? Задача оказалась довольно сложной. Однако повторяю вам: к обнаруженному скелету мы с матерью не имеем никакого отношения.

Беатриче Бельтраме пристально посмотрела на Стуки. Инспектор вдруг ощутил нараставшее в нем раздражение.

— Вы хотели вынудить полицию возобновить расследование или просто возбудить любопытство жителей города? Прочитав записки, лично я узнал Масьеро и Каберлотто.

Бельтраме не ответила.

— А может быть, после того, как вы сделали это, вам захотелось пойти дальше? Возможно, вам было недостаточно того чувства облегчения, в котором вы сейчас признались. Вы захотели большего?

— Моя мать поверила, что это скелет Аличе. И решила, что по прошествии стольких лет настало время действовать. Я не смогла ее отговорить. Это было невозможно.

— Как вам удалось убедить синьору Фортуну назвать имя Аличе?

— Какую еще синьору Фортуну?

— Ту, у которой живет юная предсказательница-марокканка по имени Аиша.

Бельтраме отрицательно покачала головой. Да, она читала об этом в газетах, но подумала, что речь шла о какой-нибудь мифоманке, даже если заявления девушки в тот момент играли им на руку. Они с матерью стали распространять по городу фотокопии и послали их в газеты, чтобы у горожан сложилось впечатление, что вместе со скелетом на поверхность вышла правда.

— Вы слышали, что произошло с Масьеро, Каберлотто и Бенвенью?

Бельтраме не ответила.

— Вы понимаете, что своими записками вы могли спровоцировать преступника?

— Если бы не я, моя мать собственноручно бы застрелила Бенвенью.

— Чем?

— Это я так, к слову. Мама была уверена, что если бы ее муж, мой отец, был жив, он непременно бы это сделал. Она меня не знаю сколько раз просила избавиться от Бенвенью.

— Одна только ваша мать считала, что виноват Джакомо Бенвенью?

— Да, она всегда была в этом уверена.

Стуки задумался. Он налил себе красного вина и поднес стакан к губам.

— Когда мы с вами встретились впервые, вы сказали, что не верите, будто ваша сестра исчезла по собственной воле. Вы предполагали, что с ней произошла какая-то трагедия. И все же я убежден, что Аличе хотела уехать далеко отсюда. Или я ошибаюсь?

— Это не секрет. Она ненавидела окружающую ее обстановку и, скорее всего, семью тоже. Наверное, Аличе считала себя выше нас и хотела изменить свою жизнь.

— Ваша сестра говорила вам о своем намерении уехать?

— У нее не было привычки делиться со мной планами.

— Тогда что же она говорила? — воскликнул Стуки, хватая учительницу за руку.

Бельтраме бросила на него испепеляющий взгляд, и инспектор сразу же раскаялся в своей импульсивности.

— Попытайтесь вспомнить, синьорина. Возможно, утром того дня, когда Аличе пропала, она сказала вам что-то важное?

— Нет, ничего. Она со мной даже не попрощалась.

— Вы рассказали об этом комиссару Леонарди десять лет назад?

— Я много чего ему рассказала.

Инспектор замолчал.

— Вы нас теперь арестуете? — спросила женщина.

У Стуки пропало желание ей отвечать. Он понял, что не хочет вообще никого видеть.

Инспектор Стуки отклонил приглашение Елены на ужин. Он молча слушал доклад агента Ландрулли о том, что удалось раскопать о Витторио Фортуне. Прежде всего, выяснилось, что никто из окружения мужчины толком не знал, чем тот занимался на самом деле. Кое-кто утверждал, что Витторио был водителем, но полицейские так и не узнали, где и на кого он работал. Синьора Фортуна заявила, что ее сын не был знаком с Аличе Бельтраме. И что она сама впервые услышала ее имя только от Аиши, а той его сообщила Мадонна.

18 ноября. Четверг

Беатриче проснулась посреди ночи. Легкий сон улетучивался постепенно, и когда часовая стрелка приблизились к цифре пять, женщина уже лежала в постели с широко открытыми глазами. Она бесшумно встала, открыла ящик комода и достала пневматический пистолет, из тех, какие используются для отпугивания бродячих собак и диких животных. Бельтраме решила, что избавится от него по дороге в школу. В нем больше не было необходимости. Шума она наделала, на кого-то из любовников сестры нагнала страху. Беатриче была удовлетворена. Особенно ей понравилось видеть их распростертыми на земле. Такие важные мужчины — и хватило одного лишь звука выстрела, чтобы у них подкосились ноги.

Учительница положила пистолет в сумку с книгами и задумалась, о чем она может поговорить сегодня со своими учениками. Беатриче хотелось рассказать о себе, о том, как неудержимо меняется ее жизнь. Женщина чувствовала необходимость поделиться с кем-то тем, как много нитей наконец оказалось у нее в руках и как они складываются на ее глазах в узор, не лишенный своеобразной красоты.

Синьорина Бельтраме подумала, что сегодняшний урок она с удовольствием посвятила бы Лукрецию[115]. Настроение было вполне подходящим. Лукреций, почему бы и нет? Он был любимым автором Аличе, когда та училась в лицее.

«У инспектора Стуки в руках много разных зацепок, — подумала женщина, — но нет ничего действительно важного. Как, впрочем, и у того, другого, — Леонарди. Они думают, что достаточно надеть полицейскую форму и получишь в дар волшебную подзорную трубу, которая позволяет смотреть в даль и в глубину. Но это не так. Жизнь — штука сложная, дорогие мои. Уж кому-кому, а мне это хорошо известно».

Она спустилась в кухню сварить себе кофе. Ее мать спала. Беатриче всегда завидовала матери из-за ее способности ни при каких обстоятельствах не терять сна, как будто игнорируя любые страдания и мировые проблемы. Могло произойти все что угодно, а мать Бельтраме по ночам спала.

Отец Беатриче был совсем другим. Удачливый предприниматель, наживший солидный капитал, он всегда был занят — даже слишком, по мнению жены и дочерей. Но таков бизнес: либо слишком много, либо ничего. Здесь бесполезно ожидать нужных пропорций. Отец Бельтраме считал себя человеком из стали. И, скорее всего, таким он и был. Отцу не хватало гибкости, потому-то он и сломался. Его смерть стала для всех большой неожиданностью.

Нет, у полицейских на нее ничего не было. Беатриче добавила в кофе несколько крупинок сахара. Ничего по-настоящему значимого.

Конечно, если бы Витторио Фортуна был еще жив, ситуация была бы очень запутанной. И опасной. Потому что он обладал взрывным характером, который с трудом сдерживал. И когда плотину прорывало (а время от времени такое случалось), чего только он не вытворял. Но мужчина погиб, и лично для нее это было большой удачей. Ей, можно сказать, повезло. Синьорина Бельтраме вспомнила, как Витторио пришел к ним домой через несколько месяцев после исчезновения Аличе. Он показался Беатриче невероятно красивым, и на мгновение она с привычным чувством тонкой и меланхоличной зависти подумала о еще одном мужском сердце, разбитом ее сестрой. В тот раз Витторио намеками дал им понять, что считал исчезновение Аличе чем-то ужасным, возможно криминальным.

«Криминал», — прошептала Беатриче, поставив кофейную чашку в мойку. Утром ее вымоет мать Бельтраме. Не дай бог лишить ее этих маленьких повседневных обязанностей. Подумать только: когда-то она была энергичной и уверенной в себе женщиной с сильным характером.

«Да уж, — подумала Беатриче, — в нашей семье у всех сильный характер». И у Витторио Фортуны он тоже был не слабым. «Я считаю, что ваша сестра стала жертвой преступления, и догадываюсь, кто преступник», — так он ей сказал.

Беатриче могла поклясться чем угодно, что в тот момент не испугалась: ее вообще было трудно чем-либо испугать. Услышав эти слова, она ощутила себя так, будто ее ударили кулаком