Современный зарубежный детектив-10. Компиляция. Книги 1-18 - Дэн Браун

— А если ее похитили? — спросил взволнованный патер.

Стуки фыркнул.

— Спрейфико, сходи посмотри, здесь ли ее велосипед.

— Велосипеда нет, инспектор! — закричал Спрейфико.

— Сперелли! — в свою очередь крикнул Стуки, — ты помнишь, что рассказывала девчонка: где именно ей являлась Мадонна?

— Я вам объясню, — поспешно сказал священник, который больше не мог выносить всего этого хаоса.

Река на равнине не бросает свои воды через валуны и не крушит берега. Она не рождается высоко в горах, под самым небом, чтобы затем стремительно кинуться вниз, словно мальчишка, рискнувший бегом спуститься с откоса — сверкая пятками и задыхаясь от быстрого бега. Равнинная река — это жидкий крот, который скрытно движется в толще земли, среди гравия. Ее воды распадаются на слои и собираются вновь — тихо, чтобы услышать звуки наверху: дороги, поля, тракторы и шаги, скрип цепей и ворот. И только когда река чувствует, что достаточно поняла мир, она выходит на поверхность, обнаруживая свои прозрачные воды и прося нас почитать ее источники как священные.

Инспектор Стуки припарковал служебную машину рядом со знаком «Въезд запрещен». Перед ним простирались истоки реки Силе. Выйдя из автомобиля, полицейский огляделся. Он представил себе Аишу, едущую на велосипеде по этой узкой дороге с вековыми тополями по обеим сторонам. Ночью. Могло ли такое случиться? Должно быть, лежа в своей постели, девушка услышала шум, вышла из комнаты и обнаружила тело синьоры Фортуны. Аиша в страхе присела, но, увидев, что ничего не происходит, вскочила на велосипед и помчалась в единственное место, где, по ее мнению, она будет в безопасности. Это был не ее старый дом, где она когда-то жила с родителями, братьями и сестрами, а поляна, на которой она разговаривала с Мадонной. Антимама…

К источникам вела тропинка, обрамленная дубами и ольхой. В этом месте царила неотразимая поэзия, написанная красками заката, приглушенным шорохом листьев в верхушках деревьев, криками птиц, кваканьем лягушек и осознанием того, что сквозь наши тела беспрепятственно пролетают нейтрино[116] Вселенной, делая нас чуть прозрачными и немного беззащитными.

Инспектор надеялся услышать родники — бурление выходящей на поверхность воды, как звук свободы. Возможно, много лет назад вода в этих местах неукротимо вырывалась из-под земли, как весна. Теперь же оставались лишь робкие лужицы с едва заметными пузырьками: источники реки Силе существовали скорее на указателях, чем в реальности.

И тут он увидел дерево — величественный дуб, из тех, какие редко встретишь свободно растущими на равнинах: они обычно живут лишь как заключенные, в парках. Пройдя под развесистой кроной, Стуки вышел на другую тропинку, которая, пробиваясь сквозь терновник и заросли ежевики, вела к лугу, не знавшему плуга уже лет пятьдесят, а может, сто, а то и вовсе никогда. В дальней части луга обнаружился маленький алтарь с мерцающими свечами, букетами цветов и горшочками с растениями у подножия статуи. «У юной провидицы, похоже, есть свои приверженцы», — подумал Стуки. Из-за обильной росы на лужайке отчетливо виднелась длинная полоса — след от колес велосипеда. Значит Аиша была здесь этим утром. Судя по всему, она отошла от импровизированного алтаря и теперь блуждала где-то среди деревьев и оврагов.

Стуки вернулся по своим следам, размышляя об увиденном. Вдруг, в тот самый момент, когда полицейский проходил под гигантским дубом, ему на голову упал с высоты огромный сук. Удар был настолько силен, что инспектор, словно подкошенный, рухнул на мягкую, темную болотистую землю. Свет в его глазах померк.

«Всего хорошего, Стуки!» — захихикал какой-то из его нейронов.

— Он здесь! — закричали Ландрулли и Сперелли, бросившись наперегонки к старому дубу.

Очнувшийся инспектор тяжело дышал и тихо стонал:

— Антимама, антимама…

— Что случилось? — спросил Ландрулли, опускаясь перед Стуки на колени.

— Кто… кто… кто вы?

— Как, инспектор, вы нас не узнаете?

— Инспектор? Разве я не комиссар?

— Нет, комиссар — Леонарди.

— А ты кто?

— Издеваетесь? — проговорил, задыхаясь от быстрого бега, Сперелли, румяный, как спелая хурма.

— Какой удар, парни! Бедная моя голова!

Инспектор Стуки взглянул наверх, стараясь рассмотреть что-то среди ветвей и понять причину случившегося — что именно вызвало импульс, отключивший его мозолистое тело. Впрочем, Стуки не был уверен, что правильно помнил названия анатомических структур мозга.

Инспектор, поддерживаемый агентом Ландрулли, медленно сел.

— Вызвать подкрепление? Или, может, машину скорой помощи?

— Дайте мне лучше бинокль, — ответил Стуки, потирая выскочившую на голове шишку, — потому что девчонка где-то здесь. Не знаю, как ей удалось взобраться на дерево, должно быть, она проворная, как белка. Когда я проходил под деревом, Аиша на меня что-то сбросила, а потом сбежала. Наверное, она приняла меня за преступника и решила, что тот выследил ее и пришел закончить дело. Сперелли, посмотри там, со стороны нижних ветвей, нет ли признаков того, что кто-то спускался с дерева?

— Да, инспектор, есть следы на земле, и валяется толстый сук.

Сперелли отошел подальше, осматривая заросли ежевики, и через несколько десятков метров заметил узкий проход, ведущий на небольшую поляну, где лежал брошенный велосипед.

— Я нашел велосипед! — закричал полицейский агент.

— Молодец, Сперелли! Теперь даже в Больцано знают, что он нашелся, — пробормотал инспектор.

Он прошептал находившемуся рядом с ним агенту Ландрулли:

— Аиша где-то рядом, я чувствую.

Стуки попытался подняться, и после нескольких неудачных попыток это ему удалось. Шишка на голове инспектора росла буквально на глазах.

— Вы что, думаете, она вас действительно не узнала? — прошептал ему Ландрулли так тихо, что Стуки начал переживать, не повредился ли у него слуховой нерв.

— Что мы теперь будем делать? — спросил подошедший к ним агент Сперелли, держа в руках велосипед Аиши.

— Велосипед мы пока оставим здесь, прямо под этим деревом. А ты, Сперелли, раздобудь себе бинокль и спрячься вблизи алтаря. Она вернется, вот увидишь.

— Хорошо, инспектор, но все-таки тут что-то не так, — с сомнением в голосе произнес Ландрулли. — Если девчонка не виновата и если она кого-то боится, то почему не выходит к нам? Ведь только мы можем ей помочь.

— Ландрулли, ты забыл о Мадонне.

— По-вашему, Аиша что-то знает о преступлении?

— Голову даю на отсечение, — сказал Стуки и задумчиво потер макушку. — Однако я думаю, она сначала хочет понять, что может произойти в ближайшие несколько часов.

— И она придет спросить об этом у Мадонны?

— Что-то мне подсказывает, что именно так и произойдет.

Полицейские медленно двинулись к машинам, замыкающим шел Сперелли.

Сам того не желая, инспектор вдруг осознал, что это место словно создано для тихого и искреннего поклонения Деве Марии. Все вокруг — от умиротворяющей тишины до особого дыхания природы — не только побуждало к мольбам, но и наполняло души чувством святости. Ведь жаловаться на жизнь мы все умеем, а вот изумляться ее мудрости способны немногие.

Тело синьоры Фортуны уже увезли. У ее дома собралась большая толпа. Соседи и знакомые погибшей держались на почтительном расстоянии, охваченные одновременно любопытством и страхом. Их совсем не успокаивало присутствие полицейских, продолжавших методично осматривать место происшествия. Стуки знал по опыту, что большая часть собранных материалов позже окажется на столах их отдела, лишь усилив хаос, царивший сейчас в его голове.

Инспектор Стуки снова вошел в дом, чтобы подробнее изучить кое-какие детали. Он задержал взгляд на фотографии сына синьоры Фортуны, Витторио — светловолосого красавца, похожего на ее покойного мужа. Стуки забрал с собой два снимка. Затем инспектор открыл