Современный зарубежный детектив-7 (Крутой детектив). Компиляция. Книги 1-27 - Сара Парецки

в воде. Юршак и Дрезберг были ее союзниками. Кто знает, что еще она припрятала в своем логове? — Я попыталась говорить беспечно. — Как бы там ни было, я вернулась сюда ради французских тостов. Есть ли они у вас?

— Конечно, куколка, конечно. Все готово и только ждет вас. Мы сейчас включим тостер.

Он стряхнул с рук невидимые крошки и потянул меня на кухню. Откуда-то из своих закромов он выкопал белую льняную скатерть, расчистил стол в столовой от журналов и старого хлама, вечно громоздившегося там, и накрыл стол скатертью. Посередине поставил вазу с красными гвоздиками. Я была тронута.

Он с гордостью расправил плечи, слушая мои похвалы.

— Это все вещи Клары. Они никогда ничего не значили для меня, но когда она умерла, я не мог заставить себя отдать их Рут. Клара берегла их, словно какие-нибудь сокровища, и я совершенно не мог видеть, что Рут не ценит их должным образом.

Он вышел на кухню и вернулся с бокалом свежего апельсинового сока.

— Теперь садитесь сюда, куколка, и через две секунды я подам вам завтрак.

Он поджарил высокую горку бекона и французских тостов. Я съела сколько могла и вознаградила его за все рассказом о моем путешествии по Кэлумет. Он разрывался между восхищением и ревностью, ибо я не пригласила его пойти со мной на дело.

Я вежливо подавила эту его мысль в зародыше.

— Не думаю, что это было бы честно по отношению к Пеппи, — пояснила я. — Если бы нас обоих убили или ранили, кто бы ухаживал за ней?

Он неохотно признал это, хотя и с легким подозрением относительно моей искренности, и опять попросил меня рассказать, как я стреляла в Дрезберга. Наконец около полудня я почувствовала, что сижу у него уже достаточно долго, и вернулась к себе наверх. Старик сложил мою почту у дверей квартиры: письма в одну пачку, газеты — в другую. Я быстро пробежала письма — ни одного личного. Ни одного! Только счета и требования. В раздражении я выбросила большую часть из них, включая счета за домашний телефон. Газеты подождут — я посмотрю их позже и узнаю, как они защищают «Ксерксес».

Мои комнаты выглядели странно, как, впрочем, любые места, которые не посещаются некоторое время людьми. Они казались какими-то чужими, будто я знакома с их описанием, но никогда не видела их прежде. Я беспрестанно двигалась по квартире, пытаясь перестроиться на свое собственное существование и стараясь не думать о том, что Гумбольдт может предпринять следующую попытку. Однако я мало что успела сделать по дому. В два, когда зазвонил дверной звонок, я прямо вздрогнула. Это не может так продолжаться, Виктория, убеждала я себя. И смело ринулась к переговорному устройству, включив его.

Раздался тоненький голосок Кэролайн. Если что-то и было необходимо для восстановления моей уверенности в себе, так это маленький скандальчик с ней. Я приготовилась к сражению и впустила ее.

Я слышала медленные тяжелые шаги, не похожие на ее обычный галоп. Когда она преодолела последний поворот лестницы и попала в поле моего зрения, я увидела, что она скверно выглядит. Сердце мое сжалось. Луиза! Эскапада во вторник оказалась чрезмерной для ее слабого организма.

— Привет, Кэролайн! Заходи.

Она стояла в дверях:

— Ты ненавидишь меня, Вик?

Мои брови поднялись от удивления.

— Почему ты спрашиваешь об этом? Я думала, ты появилась, чтобы орать на меня за то, что я подвергла Луизу такому жуткому обращению две ночи назад.

— Это не твоя вина, а моя. Если бы я сказала тебе, что собираюсь… Тебя чуть не убили из-за меня. Дважды. Но я могла только кричать на тебя, словно избалованный ребенок, когда ты объясняла мне, кто я такая.

Я обняла ее и втащила в квартиру. Меньше всего я хотела, чтобы мистер Контрерас услышал нас и поднялся сюда. Кэролайн привалилась ко мне плечом и позволила подвести к кушетке.

— Как Луиза?

— Она уже дома. — Кэролайн как-то сгорбилась. — Она действительно сегодня выглядит лучше. И не помнит ничего из того, что произошло, но именно из-за этого спала лучше, чем обычно.

Машинально взяв экземпляр «Форчун», Кэролайн принялась листать его.

— Полиция появилась сразу после того, как я добралась до дома и обнаружила, что она пропала. Я была на грандиозном банкете в центре города. Ты понимаешь, я выдержала схватку за завод по переработке с адвокатами местного отделения Общества по экологии и охране окружающей среды. Подумала, что маме стало плохо и соседи или тетя Кони отвезли ее в госпиталь. Потом, когда ко мне пришли полицейские, будто обезумела.

Я кивнула:

— Лотти сказала мне, что ты звонила вчера в гневе. У меня просто не было сил, чтобы связаться с тобой.

Впервые она посмотрела на меня прямо:

— Я не винила тебя. Я пережила сумасшествие и продолжала выплевывать кровь. Пока ехала в «Помощь христианам», все время думала о тебе. Но когда попала туда, то помнила уже только одно: ты и твоя мать, оберегавшие меня все эти годы. Потом вспомнила о том, через что ты прошла ради нас с ней за эти три последние недели. И я почувствовала ужасный стыд. Этого никогда не случилось бы, не вынуди я тебя разыскивать моего отца, хотя ты не хотела делать этого.

Я сжала ее руку:

— Вероятно, я была очень сердита и проклинала тебя куда сильнее, чем ты меня. Я вовсе не святая. Если бы я уехала тогда, когда ты попросила, то меня никогда не затащили бы в это болото, а Луизу никогда не похитили бы.

— Но я не думала, что полиция когда-нибудь выяснит правду, — возразила Кэролайн. — Они никогда бы не нашли убийц Нэнси, а Юршак и Дрезберг продолжали бы господствовать в Южном Чикаго. Я не должна была быть таким цыпленком, мне следовало с самого начала рассказать тебе об их угрозах Луизе, тогда ты не действовала бы вслепую.

Я знала и должна сказать ей, что выяснила, кто сделал Луизу беременной, но, похоже, не могла найти подходящих слов. Может, это была своего рода трусость. Пока я готовилась к этому заявлению, Кэролайн как бы между прочим сказала:

— Я купила маме сигареты. Вспомнила, как ты говорила в первый вечер, когда приходила, что они не повредят ей, наоборот, подбодрят. Я сумела понять, что лишать ее единственного, что может принести ей хоть какое-то удовольствие, — это насилие над ней.

Ее последние слова напомнили мне реплику Лотти. Я вздохнула:

— Кэролайн, хочу сообщить тебе одну вещь: я нашла того, кто был твоим отцом.

Ее