Возвращение Явленной - Евгений Евгеньевич Сухов

ризой-окладом с огромным количеством мелких и средних бриллиантов, имевшей вставки из крупного морского жемчуга и цветного стекла. На яркой позолоте, покрывающей серебряный оклад, он вдруг увидел накладные клейма, которые ранее не приметил и на которых мастеровитые ювелиры изобразили сцены из Библии. Владимир заглянул в выразительные скорбные глаза Богородицы — может, подскажет, выручит из беды, укроет материнской заботой… Но родительский образ, смежив уста, хранил молчание. Оставалось надеяться, что в том, другом мире она скажет доброе слово в защиту белого воинства и помолится за всех грешных.

Аккуратно положив икону на стол, подполковник Каппель вызвал штабс-ротмистра Георгия Починкова, занимавшего при штабе армии должность полкового адъютанта. Они оба окончили Николаевское кавалерийское училище с разницей в семь лет. Владимир Оскарович ходил уже в обер-офицерах, когда Починков был зачислен в юнкера.

По неписаному правилу офицерского братства выпускники одного училища могли называть друг друга на «ты». Никого не удивляло, когда поручик, обращаясь к седовласому генералу по имени и отчеству, называл его на «ты».

Высокий, статный, великолепно сложенный, Георгий легко переносил все трудности походной жизни. Здоровье румянцем выступало на его щеках. Уже не раз штабс-ротмистр испрашивал разрешения отбыть на передовую и дать ему если не роту, то хотя бы взвод, с которым он мог бы принести белому движению реальную пользу. Однако полковник Каппель неизменно отказывал ему в просьбе, считая, что в штабе Починков будет куда более полезен. Каппель ценил его за усердие, неистощимую энергию, умение мгновенно вникать в текущие дела и за обширные академические познания. Он был прирожденным штабистом! Но сейчас, вытянувшись в струнку перед полковником, сам штабс-ротмистр Починков тайно надеялся, что вместо очередного поручения, наконец, услышит долгожданный приказ — принять командование ротой!

Владимир Оскарович показал на икону, лежавшую на столе, и спросил:

— Знаешь, что это за образ?

На беспристрастном лице штабс-ротмистра не дрогнул ни один мускул. Краснощекий молодец был из тех людей, которых трудно чем-либо удивить. Скупой на эмоции, он позволил себе лишь сдержанно улыбнуться:

— Это один из списков Казанской иконы Божьей Матери. Любимая икона моей матушки.

— А вот и нет, — мягко возразил подполковник. — Это не список, а подлинник.

— Разве такое возможно, Владимир Оскарович? Ведь она пропала четырнадцать лет назад.

— Понимаю… В это трудно поверить, но икона настоящая.

На осознание услышанного потребовалась долгая минута, — мысль шла с трудом, словно пробиралась через колючий шиповник. Наконец, штабс-ротмистр спросил:

— Как она попала к вам?

Это длинная история, Георгий… Давай опустим подробности. Я тебе обязательно расскажу об этом, но как-нибудь потом, когда у нас будет побольше времени… И не под грохот большевистских пушек. А сейчас я хочу попросить тебя кое о чем… Нужно спасти икону. Возьмешь ее и с двумя сопровождающими поедешь в Симбирск. — Предупреждая возможный вопрос, добавил: — Гражданская война — это не сплошная линия фронта, как с германцами… Это эскадрону трудно пройти, а трем лапотникам, каковыми вы будете представляться, не столь уж и сложно. Переоденешься в гражданскую одежду, чтобы было сподручнее. Оттуда будет проще пробиться к Деникину. Постарайся уберечь икону для возрожденной России… Я не сомневаюсь в том, что после того, как мы разобьем красных, она станет такой, о какой мы мечтали! И образ Казанской Богородицы нам еще не однажды понадобится… Боюсь, что через час или два в Казани будет очень жарко, и тогда мы не сумеем ее спасти.

— Объясни мне, Владимир Оскарович, почему именно я? — штабс-ротмистр постарался говорить спокойно. — Ты же знаешь, что здесь я буду куда более полезен. К тому же, эта миссия для меня слишком тяжела. Боюсь не справиться.

Подполковник Каппель отрицательно покачал головой:

— Я уверен в противном… Лучше тебя с этой задачей никто не справится. Мы не знаем свою судьбу, не представляем, что с нами будет завтра… Каждый из нас несет свой крест. Порой кажется, что сил уже нет, но мы продолжаем идти. А потом удивляемся: откуда пришла эта энергия, эта выдержка? Что-то мне подсказывает, что спасение иконы будет главным делом твоей жизни.

— И как вы видите ее спасение?

— Теперь она у тебя в руках, тебе и решать. — Пожав плечами, Каппель продолжил: — Возможно, пока ее следует переправить за границу, а когда война закончится, она вернется туда, где больше всего будет нужна.

— Я сделаю все возможное, господин подполковник, — с чувством сказал штабс-ротмистр.

— Другого ответа я и не ожидал… Стань ее ангелом-хранителем. Сейчас она как никогда нуждается в защите. С тобой отправятся два подпоручика, в которых я уверен, два Алексея — Свиридов и Губарев. В дороге постарайтесь не привлекать к себе внимания… И самое главное — берегите икону! А уж она поможет нам в борьбе с большевиками. — Завернув икону в темную ткань, Каппель протянул ее штабс-ротмистру: — Надеюсь свидеться, а если не получится… Не поминай лихом и прощай! — он крепко обнял Починкова, потом, резко отстранившись, добавил: — Все, ступай! Тебя уже ждут.

Тот, как и подобает строевому офицеру, распрямил спину и, четко развернувшись, строевым шагом покинул комнату.

Оставшись в одиночестве, Владимир Каппель подошел к широкому окну. Поздний вечер был озарен невероятным закатом, словно опалившим половину неба. Неспешно заходящее солнце протянуло мерцающую кровавую дорогу поперек антрацитовой полосы широкой реки. В высоте виднелись багряные клочья потрепанных ветром перистых облаков.

Казалось, то не день кончался, а приближался какой-то вселенский закат.

Глава 3

1918 год. Октябрь

Выгодная сделка

Дорога до Петрограда заняла немногим более двух месяцев. Поначалу двинулись в сторону Вятки. Опасаясь лишних глаз, ехали преимущественно ночью, днем отсыпались в лесу. Порой заезжали на постой в какую-нибудь глухую деревушку и, отдохнув день-другой, следовали дальше.

В одной из таких дальних деревень, состоявшей из двух десятков столетних покосившихся изб, отыскалась местная газета «Деревенский коммунист», в которой было напечатано сообщение о взятии 10 сентября Красной армией Казани. Там же было опубликовано письмо Ленина красноармейцам, в котором он поздравлял их со взятием города и называл эту победу началом перелома в настроении армии и переходом к более твердым и решительным действиям на фронте[21].

Оставалось только удивляться, каким образом эта газета попала в деревню, которая даже не была связана с миром сносными дорогами. В доме, где обнаружилась эта газета, к печатному слову относились с явным почтением: газеты были сложены небольшой стопкой под иконами, их не использовали на самокрутки и не растапливали ими печь. Судя по обветшавшим краям, этот последний номер был перечитан не один раз.

Не дожидаясь обещанной отварной картошки, путники сложили нехитрые вещички, подхватили икону, упакованную в кожаную сумку, забросили за спину походные