Полет над бездной - Наталья Корнилова

Родион снова оглянулся и сделал нам страшное лицо. Это было верным сигналом к тому, чтобы мы обе покинули его кабинет. Пришлось подчиниться, хотя и не с той поспешностью, с какой хотелось хозяину этого кабинета. Валентина даже задержалась на пороге, надеясь услышать что-нибудь занимательное из беседы мужа с неведомым генералом, но Родион гикнул… нет, не на жену, он ее не видел, а на пса Счастливчика, возжелавшего перегрызть телефонный провод. Родион гикнул, пес выкатился неспешно разгоняющимся ленивым шаром, однако его кинетической энергии вполне хватило, чтобы вынести Валентину из дверного проема. Хвостатая тварь с утробным рычанием скрылась под лестницей, а я едва успела подхватить Валентину, чтобы она не упала.

Дверь Родионова кабинета захлопнулась.

– Ну и псина! – недовольно выговорила я. – А эта ваша тетушка…

– Не наша, а Родиона.

– Ну хорошо, а эта тетушка Родиона не промышляет разведением собак? Может, отдать ей этого динозавра, удачно маскирующегося под пса, на вечное хранение?

– Что ты такое говоришь, Маша? – искренне изумилась Валентина. – Да для чего же мы его заводили? Для того, чтобы потом отдавать разным тетушкам?

– Вот и я о том же: не пойму, зачем вы его заводили, – вздохнула я.

– На самом деле ты не о том говоришь. Я беспокоюсь, о чем там говорит Родион с этим, который…

– С генералом.

В представлении Валентины любой генерал всегда был этаким бурбонистым, грубым, щедро коррумпированным дядькой, носящим мундир со множеством звездочек на погонах, фельдфебельские усы и привычно раздувающим щеки в грубом окрике или резкой команде. Генералами не становятся, генералами рождаются, но, конечно, рождаются только в генеральской семье – таково было мнение Валентины по генеральскому вопросу. У генерала красное жирное лицо и красная подкладка мундира.

Надо полагать, все эти клишированные представления промелькнули в голове Валентины, потому что лицо ее выражало большое беспокойство, и чем дальше, тем больше.

– Как ты думаешь, Мария, – осторожно начала она, – этот генерал, который говорит там с Родионом, он что… может поручить Родиону что-нибудь такое… и сорвать нам отпуск, да?

Я засмеялась, хотя что-то подсказывало мне, что подозрения Валентины, озвученные только что, могут быть не так уж и беспочвенны.

– Ты знаешь, Валя, Родион – он ведь не служит в армии или в милиции, он никому не подчинен, кроме самого себя. У нас частная структура, понимаешь? Никакой генерал не может отдавать Родиону приказ.

– Но ведь Родион раньше работал где-то чуть ли не в КГБ, – быстро сказала Валентина, морща носик и словно готовясь заплакать. – Быть может, это звонит его бывший начальник, и он…

– Знаешь, Валя, – перебила ее я, – я сама чаще всего принимаю звонки и могу тебе сказать: кто нам только сюда не звонит! Однажды в один день позвонило пятьдесят человек, от депутата Госдумы до бомжа, который нашел мобильник и развлекался тем, что методом подбора случайных чисел звонил всем подряд. Разве что только президент не звонил. А что касается братвы, так она вообще трубки обрывает каждый день, причем всякий раз с разными целями: то сулит дикую сумму за находку любимого питбуля со вставной золотой челюстью, то грозит подпалить нас к чертовой матери, если мы не прекратим совать нос в чужие дела. Так что генеральский звонок – это довольно обыденное явление, можешь не волноваться. Нам пару раз даже с того света звонили… то есть люди, которых считали мертвыми. А один впавший в летаргический сон вор-рецидивист, которого сочли мертвым и уже несли в крематорий для кремации, очнулся прямо на носилках, убежал и звонил с таксофона, чтобы его немедленно забрали. Потом оказалось, что зря он это сделал, потому как ему дали пятнадцать лет. Вот такие звонки бывают, Валя. А ты говоришь – генерал! Ничего особенного.

Кажется, зря я выдавала весь этот монолог. По всей видимости, Валентина в силу ее врожденной наивности, умноженной на нехватку времени вследствие ухода за ребенком и т. д., и не подозревала, что под крышей нашего мини-небоскреба, построенного на месте бывшей трансформаторной будки, раздаются подобные звонки. Она даже присела и пролепетала:

– Что же… правда, да?

Я мысленно выругала себя за болтливость и хотела уже что-то сказать в свое оправдание, но тут дверь открылась и вошел Родион.

– Ну что? – спросила Валентина.

– Да ничего. Просил об услуге, я сказал, что подумаю.

– А если ты откажешься, они что… подпалят дом?

Ну вот. Нашла кому говорить об угрозах, которые щедро расточаются в адрес нашего агентства ежедневно и, что самое неприятное, практически еженощно. Валентина уже использовала одну из упомянутых мною угроз, вставив ее в свою дрожащую фразу-предположение.

Шульгин досадливо поморщился:

– Что ты за глупости такие говоришь?

– Это не глупости, мне Мария… – начала было Валентина, как сверху донесся бравурный рев проснувшегося дитяти и практически тут же, обрадовавшись концерту, залаял пес Счастливчик. Родион качнул головой и сказал:

– Пойди поднимись к ребенку. Что-то он там раскричался. Да и собаку уйми, она, кажется, не кормлена.

Валентина ушла, что-то недовольно бурча под нос. Я посмотрела на сдержанное лицо босса и спросила коротко:

– Ну что?

– Честно говоря, пока и не знаю, что тебе сказать, – ответил он. – Собственно говоря, ты сейчас сама этого деятеля увидишь.

– При погонах?

– Вряд ли, – ответил Родион Потапович. – У них в конторе не принято афишировать свои чины. В штатском он приедет скорее всего.

– Понятно, – сказала я. – Гости из ФСБ. Мне, разумеется, не присутствовать, как обычно? Буду только рада.

Родион некоторое время словно промерял меня в глубину очень пристальным, практически нескромным взглядом и наконец удосужился ответить:

– Нет. На этот раз твое присутствие потребуется. Будем вместе открещиваться руками и ногами.