Обед у людоеда - Дарья Донцова

Утром, не успев проснуться, я подлетела кбалконной двери и глянула на улицу. Шел крупный, просто новогодний снег, пейзажбольше напоминал январь, чем апрель. Но кенгуру на балконе не было. Убедившисьв собственной нормальности, я быстро оделась, просто и неброско, и помчалась кгоспоже Ремешковой.

Жила удачливая бизнесменша недалеко от метро«Киевская», в красивом доме из светлого кирпича. Нужная квартира располагаласьна седьмом этаже. Не успела я позвонить, как на пороге возникла полная девица ввесьма экзотическом наряде. Верхняя часть ее фигуры была обтянутаядовито-зеленой кофточкой с блестками, нижняя втиснута в розовые брючки-капри свышитыми отворотами.

– Чего надо? – не очень вежливопоинтересовалась девушка и прищурилась.

– Анну Николаевну Ремешкову, –смиренно ответила я.

– Ма, – завопила отроковица, –к тебе какая-то нищенка явилась.

– Иду, – раздалось хрипловатоемеццо, и в коридор вышла дама.

При виде ее я сначала испугалась, но потомпостаралась взять себя в руки. Представьте, что на вас надвигается стог сенадвухметровой высоты и такой же ширины. Сходство с пожухлой травой навеваливолосы дамы-монстра. Кудри у нее были выкрашены самым невероятнымобразом – у корней светло-коричневые, посередине желтоватые, на концахпочти белые. Так выглядит начинающая подгнивать солома. И одета она была«восхитительно». Тучный, похожий на арбуз зад обтягивали такие же, как удочери, брючки, только не розовые, а ядовито-зеленые. Невероятный бюст,напоминающий все те же астраханские арбузы, только размером поменьше, угрожающевыпирал из ажурной кофточки. На шее сверкала цепь, в ушах блистали слиткизолота, а пухлые запястья крепко обхватывали массивные, как наручники,браслеты.

– Ты, что ли, новая прислуга? –отрывисто поинтересовалась хозяйка и, не дождавшись ответа, приказала: –Ботинки сымай и иди на кухню.

Я покорно выполнила приказ. Ремешковаплюхнулась на диванчик, налила себе чай и рявкнула:

– Значит, слушай! Готовить что велю,убирать, стирать, гладить. Ежели сопрешь чего – найду и удавлю.

Я отметила, что «хозяйка» не предложила мнеразделить с ней чаепитие, и, подвинув табуретку, тихо, но весьма категоричносказала:

– Надеюсь, вы понимаете, что я совершенноне собираюсь вести ваше домашнее хозяйство, насколько знаю, в мои обязанностивходит проследить за вашим супругом.

– Да тише ты, – шикнула Анна, –готовить могешь?

– Ну, я, конечно, не шеф-повар «Арагви»…

– А нам такого и не надо, – заржалахозяйка, – люди мы простые, едим как все, лишь бы чисто да сытно. Недрейфь, становись к плите, а на уборку я другую найму. Только имей в виду,ежели чего сопрешь, мало не покажется.

Я посмотрела в ее крохотные голубенькиеглазки, похожие на две кнопки по обе стороны толстого картофелеобразного носа,и неожиданно спросила:

– Чем торгуете?

– Шмотками, – охотно пояснилаАня, – исключительного качества. Во, гляди.

И она вытянула вперед ногу, похожую наконечность бегемота.

– Видала, какие бриджики? Класс, фирма,на фабрике берем, чай, не гнилыми нитками шиты. Другие знаешь как делают? Говнанакупят и людям продают, а сами в приличном месте прибарахляются. А у менявсе честно – что покупателям везу, в том и сама хожу. Я вот тебянаучу, – неожиданно улыбнулась она, – пойдешь брать шмотье нарынок – на торговца гляди. Ежели в своем сидит – порядок, а ежели вдругом – проходи мимо. Брюки-то у тебя дешевле некуда, на Черкизовскомбрала?

Я кивнула.

– Дрянь, – резюмировала Аня, –им красная цена три бакса, а тебе небось за тысячу впарили.

Удивившись ее проницательности, я ответила:

– За девятьсот.

– Ага, – хмыкнула хозяйка, –имей в виду, поможешь мне, поймаешь муженька-козла на бабе, завалю тебяшмотками по оптовой цене. Будешь лучше всех одета за смешные копейки, усекла?Я тех, кто меня выручает, не забываю.

Подавив легкий смешок, я посмотрела в ееполное, по-крестьянски хитрое лицо. Что-то везет мне в последнее время напредставителей российского торгового бизнеса. То форель обещают, то жуткиевещички.

Через неделю я стала в доме своим человеком иизучила всех членов семьи. Собственно говоря, было их всего трое – Аня, еедочь от первого брака Ирина и супруг Борис Львович Лямин, заподозренный вневерности.

И если Аня и Ира были, так сказать, птицы изодной стаи (семнадцатилетняя Ирочка являлась просто копией матери), то БорисЛьвович принадлежал к иной категории. Образно говоря, Аня и Ира –перчатки, а Борис Львович – сапог. Что лучше, перчатка или сапог? Глупосравнивать, каждая вещь нужна, но вместе они не пара.

Худой, даже тощий Борис Львович в основномпропадал в своей мастерской. Мне было строго-настрого запрещено трогать тамдаже обрывки валявшейся на полу бумаги.