Фанера над Парижем - Людмила Милевская

Едва я оказалась внизу и под громкие аплодисменты толпысошла на землю, как тут же угодила в лапы милиции. Работников милиции садистскиинтересовал один лишь вопрос: как я попала на карниз? Будто не тот же вопросмучил и меня.

Если бы не подоспевшая Тамарка, замордовали бы меня этимвопросом. Тамарка же была пьяна и нагла сверх обыкновения. К тому же она, какчестный человек, прикатила сразу на четырех «Мерседесах», трех «СААБах», двух«Фордах» и одном «Навигаторе» в окружении телохранителей, адвокатов ирепортеров. Тамарка с ходу заявила, что является директором крупнейшейкомпании, а я ее «подруга детства», поэтому всем этим капитанам и майорам придетсяиметь дело с министром юстиции, министром внутренних дел и председателемкомитета по управлению государственной собственностью.

— Все они мои кореша, чего и вам желаю, — жизнеутверждающезаявила Тамарка.

Милиция сбавила темп, а Тамарка грозно поинтересовалась, покакому праву пытают пострадавшую. Я и сама имела что сказать, но какпострадавшая вынуждена была молчать, дабы не разрушать созданного образа.Впрочем, в этом не было необходимости. Милиция сникла и перешла на уважение.

— Скажите хотя бы, что было перед тем, как вы попали накарниз? — униженно попросил капитан.

— Моя память дальше Кольки Косого не идет, — снисходительнопризналась я.

Капитан окончательно растерялся:

— Колька Косой, это кто?

— Сын Тайки Костлявой, — поведала я, после чего капитанраскрыл рот, а майор схватился за голову, всем своим видом давая понять, что несобирается совать нос в чужие дела, поскольку это не присуще милиции.

Однако на этот раз любопытство одолело Тамарку.

— Что за Тайка? — сердито спросила она.

— Чокнутая соседка Маруси из пятой квартиры со второгоэтажа, — незамедлительно пояснила я, после чего Тамарка успокоила милицию.

— Колька Косой — ее стилист, — сообщила она, кивая на меня,и все вздохнули с облегчением.

Дальше все пошло как по маслу. Тамарка заявила, что забираетменя; никто уже не возражал. Правда, дело едва не испортил молоденькийлейтенант, который бог знает откуда взялся. Прибежал и с ходу, ни с кем непосоветовавшись, как завопит:

— Куда вы? Мы должны ее допросить!

Тамарка не растерялась.

— Сама ее допрошу, — заявила она и потащила меня к своему«Мерседесу».

Лейтенант же (вот оно, отсутствие опыта!) не отставал.

— А кто пожарным и спасателям платить будет? — наивнопоинтересовался он нам вслед и добавил:

— И психологу.

Деньги — это то, с чем Тамарка с детства не любиларасставаться. Она резко затормозила и грозно вопросила:

— Платить? За что?

С нее даже хмель сошел.

— За спасение, — уже робея, пояснил лейтенант.

Тамарка уставилась на меня:

— Мама, ты спасать себя просила? — Я отрицательно замоталаголовой и поспешно ответила:

— Я не имела такой возможности, но психологу все жезаплатила бы. Очень симпатичный мужчина.

— За это стыдно платить! — гаркнула Тамарка и обратилась клейтенанту:

— Слышал? Не за что платить. Мама о помощи не просила.

— Навязанная услуга, — тут же прокомментировалтелезвезда-адвокат, своей популярностью затмивший и Орбакайте, и Киркорова, идаже Пугачеву.

Во всяком случае на всех телеканалах он появляется гораздо чащеэтой звездной семьи.

Однако лейтенант, невзирая на телезвезду, заупрямился.Краснея под уверенным взглядом адвоката, он забубнил, делая неслыханные поискренности признания.

— Не знаю никаких законов, — пробубнил лейтенант, — нокто-то же должен за это платить. Столько народу на ноги подняли, машиныработали, люди работали, все это удовольствие дорого стоит. Надо платить.

Тамарка затолкала меня в «Мерседес», посмотрела налейтенанта, как на глупого ребенка, и зачем-то постучала указательным пальцем посвоей, украшенной шляпкой голове.

— Я не нищая, чтобы платить. Пусть платят мне, — отрезалаона и умчалась меня допрашивать.

Ее свита последовала за нами.

— В чем дело, Мама? — Тамарка приступила к допросу, недожидаясь, пока злосчастный дом с его карнизом скроется из вида. — Почему, каку моего Дани день рождения, так с тобой обязательно что-нибудь приключается?Даже выпить прилично не дашь.

Я пожала плечами, не находя ответа на ее вопрос. Я приуныла,тщетно вороша свою память. Тамарка сжалилась надо мной и, свойски толкнув меняв бок, игриво успокоила:

— Не переживай, Мама, ну нажралась, ну фортель выкинула, скем не бывает.

Ну как тут не разозлиться!

— Тома, — завопила я. — Сама ты нажралась, а я трезва какстеклышко. — Тамарка опешила.

— А ну дыхни, — попросила она.

— Какой в этом смысл? — удивилась я. — От тебя же разит какот пивной бочки. Что ты почувствуешь? Уж поверь мне, пожалуйста, на слово. Непила я.