Мужчина-сказка, или Сейф для любовных улик - Татьяна Луганцева

Ефросинья Евгеньевна Кактусова внешне была похожа на свою маму. И по своим способностям и пристрастиям она тоже пошла в нее. Физику и математику Фрося никогда не любила и всегда испытывала чувство стыда перед отцом за то, что такая неспособная в данной области. Зато гуманитарные науки шли у Фроси на «ура», а иностранные языки стали специальностью, и после окончания института ее пригласили работать в известное издательство «Сила познания». Она много занималась литературным переводом на русский язык современной европейской прозы и поэзии. Стихи неизвестных авторов не пользовались большим спросом, книги выходили очень маленькими тиражами, поэтому и гонорары у Фроси оказывались более чем скромными. Иногда она впадала просто в плачевное состояние. Переводы порой были очень трудными, ведь требовалось донести до читателя тот смысл, что вкладывал в свои творения автор, а результат для переводчика – фактически нулевой. Фрося понимала, что она бедна «как церковная крыса», и чувствовала себя так же. Особенно ярко этот факт осознавался возле витрин дорогих бутиков, кафе и ресторанов, в современных супермаркетах, у касс театров и кинозалов.

«Единственное, что я могу себе позволить, это раз в неделю посетить «Макдоналдс» с его очень вредной пищей», – иногда с иронией думала переводчица.

Фрося старалась размышлять о чем-то возвышенном, читать «правильные» книги и смотреть «классические» фильмы. Она любила гулять с мамой по парку, кормить уток и голубей, а еще умудрялась собирать одежду для бездомных. Но как женщине, Ефросинье иногда до чертиков хотелось совершить какое-нибудь безрассудство. Например, купить дорогую тряпку или даже кольцо с брильянтом. У нее аж сердцебиение учащалось при таких мыслях. Но чем больше проходило времени, тем очевиднее становилось, что все мечты так и перейдут в разряд несбывшихся. А от книг ее уже потихоньку начинало тошнить. Мало того что работа связана с литературой, так еще и любимое занятие – опять же книги. К тому же от постоянного чтения к своим тридцати с хвостиком Ефросинья окончательно и бесповоротно посадила зрение.

– Теперь я не «церковная мышь», а скорее кротиха, – усмехалась она, хотя хотелось плакать.

Очки с устрашающе толстыми линзами перестали спасать положение, и она при чтении и переводе фактически водила носом по листам с буквами. Стала проходить мимо знакомых людей с гордым и независимым видом и, наоборот, здороваться с незнакомыми людьми. Многие начали обижаться на Ефросинью, она-то не признавалась, что у нее проблема со зрением, чтобы мама и друзья не расстраивались. Пару раз она поздоровалась с телефонной будкой и наконец дождалась апофеоза – не разглядела приближающуюся машину и угодила под нее. Слава богу, не очень сильно пострадала – перелом и ушибы, но в больницу все же попала. Именно там, узнав причину, почему она не заметила автомобиль на трассе, обследовали ее. Вердикт молодого врача с грустными глазами был неутешительным.

– Ефросинья Евгеньевна, дело не очень хорошо.

– Да, у меня упало зрение в последнее время, – согласилась она.

– Дело не только в прогрессирующей близорукости, глаза у вас слабые с детства. Но, видимо, на них навалилась непомерная нагрузка…

– Ну да, работа у меня такая.

– У вас выявлено помутнение стекловидного тела, дегенеративные изменения в сетчатке и еще ряд…

– Непонятных слов? – нахмурилась Фрося, уже понимая непростую ситуацию. – И чем мне все это грозит?

– Боюсь, что слепотой, – виновато развел руками молодой доктор, словно именно он только что сотворил с ней это и теперь просил прощения.

– А как-то избежать можно? – дрогнула Ефросинья.

– У вас запущенный случай, а мы – обычная, бюджетная больница. У нас и оборудования, а оно очень дорогое, для такой сложной операции нет. Подобные делаются на коммерческой основе. Я знаю одну клинику, там только консультация с обследованием стоит пятьдесят тысяч, а уж за ювелирную работу на глазном яблоке возьмут о-го-го какие деньги. Но шанс есть…

Настроение Фроси после разговора с врачом упало до нулевой отметки. Мало того что ей поставили неутешительный диагноз, так еще и денег, чтобы исправить положение, нет. Откуда им взяться в семье учительницы и переводчицы? А если не прооперировать глаза сейчас, шанса на восстановление зрения фактически не останется. И что же делать?

Пока она раздумывала, как скрыть печальную информацию от мамы, чтобы та не расстроилась, Зинаида Федоровна сама пришла к ней с огромной суммой денег и сразу же пресекла ее удивление и расспросы.

– Я все знаю, дочь! Твой лечащий врач мне все рассказал! Очень даже хорошо, что ты попала в больницу и прошла обследование, как бы кощунственно мои слова ни звучали. Иначе бы мы не предотвратили эту катастрофу с глазами. Кости срастутся, ушибы заживут, а глаза тебе прооперируют в самой лучшей глазной клинике в Москве!

– Мама, но где ты взяла такую сумму?!

– Пусть тебя это не волнует…

– Нет уж, позволь! Я должна знать, откуда деньги!

– Я заняла их, – призналась мама.

– У кого?

– Какая тебе разница?

– Мама!

– У Геннадия, – гордо ответила мать. – А что? Он бизнесмен и, между прочим, до сих пор очень хорошо к тебе относится. Так и сказал: одно твое слово – и он у тебя в больнице.

Ефросинья не могла поверить своим ушам.

– Мама! Ну, зачем? Только не у него!

Дело в том, что Геннадий был тот самый мужчина, с которым Фрося предприняла слабую попытку построить отношения, откликнувшись на просьбу отца. Он был представителен, аккуратен, разведен. И красиво ухаживал. Но Ефросинья под разными предлогами все откладывала момент близости. А потом умер отец, и она порвала с Геннадием, причем с большим удовольствием. Тогда-то он и проявил себя, высказав ей все, что думал. Припомнил походы в театр и в цирк, ужины в ресторанах. У Ефросиньи возникло ощущение, что он сохранял чеки и подсчитывал общий ущерб, причиненный ею. «А ты так подло продинамила меня», – заявил он в заключение. Фрося попыталась отдать ему свою зарплату, но Геннадий отказался взять деньги. Правда, все равно упал в ее глазах очень низко.

И вот выясняется, что именно у него мама заняла полмиллиона ей на операцию. У Фроси снова появилось неприятное чувство сосания под ложечкой.

– Мама, он же теперь все соки из нас выпьет! Мне же покоя от него не будет!

– Успокойся, тебе нельзя волноваться. Я написала расписку, что верну деньги через три месяца. Геннадий был очень любезен и согласился дать нужную сумму без процентов. Думаю, что ты ему все еще нравишься. И, заметь, в нашем письменном договоре не было пункта, что в обмен на деньги он снова может начать домогаться тебя… Пойми, Фрося, не в нашем положении диктовать условия. Человек он богатый, кроме того, знает, что мы порядочные люди и вернем долг, поэтому доверился нам. Глупо было бы такой возможностью не воспользоваться. Пойми, Фрося, если брать кредит в банке, то ведь отдавать придется совсем другую сумму, гораздо большую. Где мы возьмем столько?