Месть Гиппократа - Марина Серова

Она и в самом деле через три месяца поднялась, стала ходить. Только правую ногу приволакивала. И правая рука у нее не действовала. А потом та медсестра уволилась из фирмы. И поскольку предложение съехаться или переехать к нам бабушка вновь отвергла, мы нашли ей новую медсестру.

Красивая, обходительная девушка. Она бабулю просто очаровала. Та только о ней и говорила: «Галочка, Галочка». Галя и массаж ей делала, и готовку на себя взяла. И вроде бы дела у бабушки шли неплохо, она нормально себя чувствовала. Все о каком-то сюрпризе говорила: «Я, Наташенька, вам сюрприз готовлю».

Нам с Валеркой было ужасно любопытно. Мы все ее пытали: «Ну ты, бабуль, хоть намекни». А она в ответ: «Сами скоро увидите». А две недели назад бабушки не стало. Такая глупая, нелепая смерть. — Наташа опять замялась.

— То есть?

— Понимаете, Таня, она утонула в тарелке с супом.

Тут и у меня, видавшей виды Таньки Ивановой, глаза полезли на лоб.

— Как это утонула в супе?

— Очень просто. Когда пришла Галя, бабушка сидела на кухне за столом, уткнувшись лицом в тарелку с супом.

— И?

— И Галя, разумеется, сразу кинулась за соседями, потом вызвала милицию. Было проведено расследование. Смерть бабушки квалифицировали как несчастный случай. В ходе расследования выяснилось, что квартиру бабушка завещала Гале.

— Вы подозреваете, что Галя убила вашу бабушку?

— Таня, я ничего не знаю. У Гали железное алиби на момент смерти. Она в это время находилась в фирме. Сотрудники это подтвердили. Соседи до прихода Гали не видели ни входящих, ни выходящих от бабушки.

— А как Галя вошла в квартиру?

— У нее был свой ключ, разумеется.

— В чем вы видите мою роль, Наташа? Вы собираетесь опротестовать завещание?

— Таня, если бабушка действительно решила, что это справедливо, я не буду его опротестовывать. Но я не верю, что она могла так поступить. Слишком она нас любила, во-первых. Во-вторых, если бы она приняла такое решение, то поставила бы нас в известность.

— Может быть, Ангелина Васильевна просто не решилась вам об этом сказать?

Наташа отрицательно покачала головой.

— Нет, это исключено. Да и уж очень странно все. Что-то мне не дает покоя. Факты некоторые.

— Ну, какие факты, например?

— Ложка… Она была в правой руке.

— То есть?..

— Да, Тань, ложка была в правой руке. А, как я вам уже говорила, правая рука у бабушки не действовала.

— А может, ей к тому времени стало лучше, и она пыталась заставить свою парализованную руку работать.

Наташа энергично покрутила головой.

— Нет. Мы с Юлькой в то утро навещали ее. Все было как обычно.

— Да-а. Тяжелый случай. То есть, если я правильно поняла, вы считаете, что бабушку убили?

— Да, мне так почему-то кажется. Зрелище, конечно, было ужасное. У меня просто в голове не укладывается. Я не верю, что это могло произойти случайно.

— Вы же сами сказали, что бабушка была больна. Может, случился повторный инсульт.

— Но вскрытие этого не показало. И вообще, я сердцем чувствую, что здесь что-то не так. Завещание, о котором она нас не предупредила, ложка в правой руке и смерть из-за попадания жидкости в дыхательные пути…

— Вообще-то, действительно все очень странно.

— Одним словом, я поделилась своими сомнениями с Еленой, и она посоветовала мне обратиться к вам. Вчера она мне о вас много порассказала. Последние две недели было не до разговоров: похороны, допросы. Короче, мы крутились как белки в колесе. А вчера я к ней зашла вечером, и мы проболтали часов до двух ночи. Юлька с Валеркой спали, а мы с Леной у нее на кухне пили чай и разговаривали. Так как, Таня, возьметесь за это дело?

— А Лена сказала вам, что мой гонорар — двести долларов в сутки, не считая текущих расходов? Я не гарантирую быстрого расследования. И не совсем уверена, что квартиру получится отстоять.

— Я понимаю, Таня. И про гонорар знаю. Но у нас с Валерой есть немножко денег. Зарабатывает он неплохо. Они телефоны проводят. В общем, два дня вашей работы я смогу оплатить сразу. А остальное — постепенно. Бабушка была мне вместо мамы. Я ее очень любила. И хочу знать наверняка, была ли ее смерть случайной.

— Понятно. Я подумаю немножко, Наташа, хорошо? Дайте мне номер вашего телефона, и утром я позвоню.

Наташа встала с дивана, открыла секретер, достала ручку и блокнотик и, выдернув из него листок, написала номер. Затем протянула его мне.

Я сложила листок вчетверо и поднялась.

— Наташа, хочу предупредить: если, расследовав дело, я приду к выводу, что смерть Ангелины Васильевны — несчастный случай и с завещанием все чисто, вам все равно придется оплатить мой труд. Этим я зарабатываю себе на жизнь.

Женщина кивнула:

— Я понимаю. Завтра приготовлю деньги.

В дверь позвонили.

— Ой, это, наверное, Валерка с работы вернулся, а у меня, кроме вчерашнего супа, нет ничего.

Она открыла дверь, и в прихожую шагнул молодой плечистый шатен. Взглянув на него, я сразу мысленно согласилась с Наташей относительно того, на кого же похожа Юлька. Он улыбнулся.

— Привет, солнышко. У нас гости?

— Привет. Да, это Таня Иванова, лучший детектив Тарасова. Помнишь, я тебе утром говорила?

— Помню, конечно. Очень приятно с вами познакомиться. Я еще никогда не встречался с частными детективами.

— Мне тоже приятно. — Я с улыбкой наблюдала за его манипуляциями с курткой. В передней с его появлением стало тесно, как в трамвае. Мне пришлось отойти к дверям комнаты.

— Натанчик, есть хочу, давай картошку жареную соорудим. Вы не против, Таня?

— Я уже ухожу.

— Оставайтесь, а то жалеть будете. — Он подошел к зеркалу, пригладил взъерошенные волосы. — Оставайтесь, Таня. Мы все как раз обсудим.

— Спасибо, но мы, в принципе, уже все обсудили. Завтра утром я сообщу, возьмусь ли за это дело.

— Таня, мы с Наташей на сто процентов уверены, что бабулю убили. Но кто это сможет доказать, если не лучший детектив города? Мы очень надеемся, что вы не откажете нам.

— Подумаю, — я взялась за ручку двери. — До завтра.

И вышла.

* * *

Сев на водительское место, я завела движок, включила печку и зябко поежилась:

— Вот противное время года зима.

Я включила дворники. И, подождав немного, выключила их — бесполезная трата времени. Прихватив тряпку, я вышла, чтобы очистить стекла.

— Вот так, ласточка моя, теперь поехали домой.