Заклятие счастья - Галина Владимировна Романова

– Сергей Иванович, к вам можно?

В дверь, давно не крашенную, скрипучую и кособокую, осторожно стукнули. И снова вопрос:

– Сергей Иванович, к вам можно?

Теща!

Огромных размеров, грудастая тетка, с копной черных, не поддающихся времени, кудрей. Глазастая, ротастая, громогласная. Только она называла его в этом доме на «вы» и по имени-отчеству. Не из уважения, нет. С издевкой называла. С намеком на то, кем бы он мог стать, но так и не стал. Чего бы он мог добиться, но так и не добился. Куда бы мог взлететь, да так и остался на серой бетонке взлетной жизненной полосы.

Облупившаяся краска зашуршала и посыпалась на пол. Это тещина ладонь, напоминающая Сергею теннисную ракетку, поползла по двери. Сейчас теща упрется в дверь своей мощной грудной клеткой, надавит, незапирающаяся дверь поддастся. И наглая баба влетит в их с Таней крохотную спальню, больше напоминавшую кладовку, только с окошком. Маленьким и пыльным и даже без занавески. И Сереже иногда чудилось, что теща наблюдает за ним сквозь мутное стекло ночами. Все ли он правильно делает?..

Теща сейчас ворвется в спальню, а он под одеялом голый, между прочим. И тут же станет ныть противным голосом и учить его. Учить и ныть. А он даже сбежать от ее нытья не сможет, потому что голый.

Сережа повернулся на бок. Нашел взглядом на спинке стула свои шорты, потянулся и…

И опоздал. Дверь с противным визгом распахнулась. Теща влетела в их с Таней каморку, встала на пороге, сразу заполнив собой весь дверной проем.

– Спите, Сергей Иванович?! – прошипела она, рассматривая очертания его тела под тонким одеялом. – Время к полудню, а вы все спите?!

– Проснулся, – нелюбезно ответил Сережа и резко сел, кутая в одеяло то, что было ниже пояса. – Вы что-то хотели, Ангелина Степановна?

– Я?! Хотела?! – фыркнула она, брызжа в его сторону слюной. – А вы?! Вы ничего не хотели, Сергей Иванович?!

– Например?

Он дотянулся до своих шорт, вдел в них голые ступни, натянул до коленей, вопросительно глянул на тещу. Но та будто и не заметила его выразительного взгляда.

– Например, на работу устроиться не хотели бы?! Вы сколько уже у меня квартируете, Сергей Иванович?

– Две недели, – послушно ответил он и подтащил шорты еще повыше.

– Две недели! Целых две недели! А воз и ныне там! Доча уже вовсю работает, а вы… Вы зад пролеживаете на моей, между прочим, кровати!

Кровать была отвратительной. Старой, визгливо скрипучей. Пружины ветхого матраса без конца впивались в ребра. И Сережа с удовольствием спал бы в маленьком домике в саду на раскладушке, но Таня не позволила. С чего-то решила, что мама обидится, если они уйдут ночевать в сад. На его взгляд, ее маму обижал сам факт его существования. А где он станет спать, есть и дышать, уже значения не имело.

– Что вы мне на это скажете, Сергей Иванович? – Тещины мощные кулаки уперлись в толстые бока.

– Что конкретно вас интересует?

Он подавил невольный зевок. Зевать при теще было нельзя. Сочтет за неуважение и не уберется из этой комнатки еще полчаса. А ему в уборную приспичило. И на воздух отчаянно хотелось. В спаленке было душно, потому что мутное оконце не открывалось. К тому же теща, кажется, высосала весь воздух, вздымая громадную грудь. И пахло от нее как-то отвратительно. Всегда! Какой-то прокисшей едой.

– Я спрашиваю вас насчет работы! – остервенела женщина от его тупости, сделавшись бледной. – Когда вы пойдете работать?! Доча давно…

– Я понял, – он лениво ухмыльнулся. – Но я устал вам повторять, что в отделе меня ждут через две недели. Как только у них освободится ставка, так я выйду на службу.

– В отделе?! В каком отделе? – Громадная фигура тещи содрогнулась, большущие лапищи легли на грудь, вулканически вибрирующую. – Вы снова собрались идти на службу в милицию?

– В полицию, – поправил Сережа.

– В полицию? – тут же подхватила она. И запричитала, заклекотала: – Но вы же обещали Танечке! Вы же обещали, что больше не станете вязаться с органами! Вас же никогда не бывало дома! Вы же обещали… Вас же едва не пристрелили на прежнем месте…