Третья жизнь кошки - Константин Леонидович Бабулин

работа простая – отключить сигнализацию на пятнадцать минут, я войду и выйду, ничего брать не буду. За работу специалисту готова заплатить 10 000$. Работа не сложная, там вообще у них бардак в стране, двери не запирают нигде, так прикроют на щеколду и всё

– Да ладно врать-то, я правда не был в Голландии. А вот в Польше…

– Ну сравнил, поляки такие же русские только хуже, одни шпекулянты везде, но давай не отвлекаться. Найдёшь специалиста?

– Там ведь шенген нужен, специалисты-то есть, а вот выездные… Ладно подумаю, как с тобой связываться?

Дордрехт через неделю Елена

– Алекс, твою мать… ты кого прислал? Он алкаш и фашист в одном флаконе

– Зато с загранпаспортом. Не кипятись, будет выёживаться… ну дай ему пиздюлей что ли, только денег в руки не давай. Я же предупреждал.

– Да он сам где-то берёт, я говорила тут бардак, одни балбесы вокруг, заходи куда хочешь, да бери.

– Что за сказки ты мне рассказываешь, а за специалиста не переживай он нормальный если трезвый, присматривай только за ним, а то сядет ещё по глупости. Ну ладно давай, пока …

Дордрехтский музей специалист

– Фигня вопрос, два контура сигнализации, один общий работает в двух режимах: дневном и ночном. Ночной режим включает датчики на движение во всём музее. Управление им из комнаты охраны. Но вырубить можно, вон на том столбе ящичек, – показывает рукой на столб освещения, который стоит с краю площади перед музеем –  с плёвым замочком. Там выдернуть два синих провода, я уже посмотрел и капец контуру, можно заходить в здание. Ночью на весь музей только два охранника, сидят всю ночь внизу играют в карты, по зданию не ходят. Мимо них не пройти, но это и не нужно, сзади есть окна. Если днём изнутри повернуть в окне ручку, и смотрители её не проверят (а они не проверяют), то снаружи потом можно открыть это окно и забраться внутрь. Так как общий контур будет выключен, сигнализация не сработает. Но остаётся ещё сигнализация на картинах, это второй контур. Тут мне нужен сканер, я знаю где взять, но займёт два три дня, а у меня кончились деньги.

– Не заводи шарманку, денег не дам, только после работы – часть здесь и остальное в Москве, как договаривались

– Ну а жить-то мне на что?

– В твоем номере в холодильнике есть еда, закончится я ещё принесу

– Ну пивка-то мне можно попить вечерком? Тут, правда, куда ни зайди, одни пидары сидят, а если не пидары, так черножопые. Это сильно портит аппетит, не Голландия, а один сплошной гадюшник. Бляха муха, во что Европа превращается… ? А вчера вообще капец, зашёл в бар, с виду бар как бар, без всяких там огонёчков весёленьких и надписей, зашёл и обмер – полный бар  черножопых пидаров. Ну что это такое, а? Приличному человеку и пивка попить негде стало… Сидят, сука, скалятся, как будто так и надо. Хотел разнести там всё, да чего-то сдержался. А зря, теперь жалею…

– Так, давай по делу, что за сканер и, что с ним нужно делать?

– Сканером засечём частоту сигнализации и запустим помеху, всё – бери чего хочешь, никто и не дёрнется.

– А если без сканера?

– Тогда нужно искать где отключается второй контур. Варианта три: в комнате охраны, там точно есть, в кабинете директора (бывают иногда запасные варианты на всякий случай) или найти узел с проводкой в залах музея. Я уже поискал, и два таких присмотрел, но они высоко понадобиться лестница.

Музей Ноев Ковчег Стефания

Что она делает? А вдруг люди, не дай бог знакомые, или Дебора Хьюберс зайдёт? Скандал будет страшный, но я не могу сопротивляться, захотела её сразу, как только увидела. Две недели только и разговоров, что о черноволосой красавице возле чёрного квадрата. Говорят даже, что ведьма, что несколько раз появлялась неизвестно откуда. Фрау Марта, мимо которой и муха не проскочит, несколько раз чуть в обморок не падала когда заходила в зал и вдруг встречала её там. Точно, говорит, мимо меня никто не проходил, не в окно же она влетела. Впрочем, фрау Марта так и считает и даже боится её.  Черт, хорошо хоть нет никого вокруг, ох как заводит, и она, и эта ситуация, и то, что застать могут в любой момент, чувство опасности сильно возбуждает. Что со мной, я так хотела? Не знаю, но сейчас хочу именно так. Она расстегнула мне пиджак, блузку, вытащила из лифчика грудь, и сильно мнёт сосок. Вторая рука уже под юбкой, разорвала колготки и проникла между ног. Мы стоим между жирафом и носорогом, из прохода вроде не видно, но если кто-то заглянет, то картина будет ещё та… Она сильнее сжимает сосок и ускоряет темп руки между ног. Уже трудно стоять, держусь руками за жирафа, всё начинаю кончать, о боже.  Она точно ведьма…

Музей Ноев Ковчег Елена

Начинает кончать, боится, но хочет. И стонет уже, давай, давай молодец. Соски крупные твёрдые, и грудь большая, мягкая, белая, хорошо смотрится в таком виде. В следующий раз надену ей прищепки на соски.

Музей Ноев Ковчег Стефания

– Ты сумасшедшая русская, а если бы кто-то вошёл?

– Мне всё равно, может кто-то и заглядывал, я не заметила, смотрела на тебя. Мне понравилось как ты кончала.

– Мне тоже, поехали ко мне

– Нет, не могу.

– Почему, ты не одна здесь?

– Одна, но не могу, может быть потом. Увидимся в музее – пока.

– Пока, я буду ждать.

О боже, я к этому готова? Я могла представить утром, чем буду заниматься с этой сумасшедшей русской в музее Ноева Ковчега? Но какой кайф, непередаваемые впечатления, какие руки. Боже давно так не кончала. Хм, а вообще когда-нибудь так кончала?

Мастерская Дордрехт Елена

Что же не так?

Нет, наскоком не получилось, нужно погружаться в тему по полной. Начнём с начала, что мы знаем о Казимире Малевиче? Чем он ещё знаменит, кроме квадрата? Что он за человек, какой у него был характер, что на него влияло? Что он писал о себе, а что писали о нём современники?

Итак, Казимир Северинович Малевич родился на Украине в скромной многодетной семье, где кроме него было восемь детей: четыре брата и четыре сестры. Отец работал на сахарном заводе, мама домохозяйка. Детство Казимира прошло между крестьянским и заводским бытом. Причём, сам он тепло вспоминает именно крестьянский образ жизни и неприязненно заводской. Может быть, отсюда его цветные супрематические крестьяне? Да, он так