Три пятнадцать - Джослин Джексон

Через год после возвращения Лизы и Мози я увидела Лоренса в супермаркете «Сэмс клаб» в Галф-порте. Он катил тележку, полную коробок с соком и больших пачек замороженной лазаньи. Я буквально приросла к месту, но при этом всем существом рванула вперед, полетела к нему, словно вольный ветер. И тут заметила Сэнди. Она шла впереди, а их мальчики пробовали шербет, выставленный для дегустации в конце отдела замороженных продуктов. Сэнди казалась усталой, но я возненавидела ее потому, что, даже усталая, она была очень миловидной.

Я попятилась к Лизе и чуть не вывихнула шею бедной крошке Мози, рванув с тележкой обратно в бакалейный отдел – там меня Лоренс не увидит.

– Босс, какого хрена?! – возмутилась Лиза, когда я пронеслась мимо нее с тележкой.

Я даже не упрекнула ее за то, что ругается при ребенке, затаилась между полками и стала загружать тележку пачками «Чириос» с медом и миндалем.

– Хочу! – пролепетала Мози, потянувшись к коробке. Хоть и слышно было в этом Лизу, когда та затребовала когда-то Мексиканский залив, но тут Мози улыбнулась своей лучезарной улыбкой и добавила: – Пожа-а-алуйста! – Маленькие ладошки сжимались и разжимались, как морские звезды. На задней стороне пачки был лабиринт с заданием «Помоги пчелке добраться до медовых колечек». Я протянула пачку Мози.

Лиза стояла у входа в отдел, оглядываясь по сторонам, на губах играла тень хулиганской улыбки, как в старые школьные времена. Сколько я заплатила стоматологу, даже вспоминать не хотелось, но Лизина улыбка того стоила. Дочь вот-вот должна была получить первый наркононовский значок и в целом почти оправилась от двухлетнего бродяжничества. Кожа снова сияла бледным золотом, погустевшие волосы отливали медью. Покачивая бедрами, Лиза подошла ко мне.

Мози водила пальчиком по лабиринту, прокладывая маршрут для пчелки, и Лиза, подавшись ко мне, шепнула:

– М-м-м, то, что надо, одобряю! Кто он?

– Видела, сколько стоят «Чириос»? – чересчур громко спросила я.

– Ну-у, – ухмыльнувшись, загундосила Лиза, – разговоры о мальчиках помогают не думать о мете.

Мои щеки пылали так, что цветом наверняка напоминали клюквенный морс. Я смерила Лизу строгим материнским взглядом и положила в тележку еще две пачки «Чириос».

– Тебе многое помогает – мои выходные туфли, пульт от телевизора, разрешение не мыть посуду.

– Ага, – смеясь, кивнула Лиза. – Это его жена, а тебе правда нужно столько хлопьев с пчелкой?

– Да, – буркнула я и покатила тележку прочь.

– «Да» про жену или про пчелку?

– «Да» про пчелку! – закричала Мози, с торжествующим видом воздев пачку.

Лиза угомонилась, – по крайней мере, до тех пор, пока мы не вернулись домой. Мози играла в куклы на полу гостиной, я стояла на кухне, гадая, куда положить четырнадцать коробок «Чириос», когда вошла Лиза, прислонилась к столу и скрестила ноги.

Начала она с места в карьер, словно вспомнив нашу прошлую задушевную беседу. Только мы с ней в жизни по душам не беседовали.

– Недели две назад я кое-чем занималась с Дэнни Уилкерсоном.

Я бросила коробки и повернулась к ней. Дэнни Уилкелсону хорошо за тридцать, к тому же он женат.

– Что значит – кое-чем занимались? Чем именно?

– Ну, не всем, но многим. Я сама захотела, понимаешь? Мне и так столько всего не дозволено.

– В том числе и Дэнни Уилкерсон! – сурово уточнила я.

– Вот именно, он из запретного списка, но не его лидер.

Лиза смотрела мне прямо в глаза и говорила откровенно, но без тени раскаяния. Она казалась совсем юной, и меня так и подмывало схватить ее за плечи, еще довольно хрупкие, и трясти, пока не уяснит, что к чему. Лизина честность – ловушка на мать: хотелось, чтобы она мне доверяла, но, ей-богу, не настолько, чтоб слушать, как она забирается на Дэнни Уилкерсона и там ищет, чем бы заткнуть брешь внутри себя. Я сосчитала до десяти, напоминая себе, что та брешь образовалась моими стараниями. Лиза выросла без отца, бабушек, дедушек, тетушек, двоюродных братьев и сестер; без верных, придурковатых друзей семьи, которых главные герои фильмов и телепередач заводят чуть ли не моментально. В церковь я ее не водила, а какой круг общения может быть в крохотном городке штата Миссисипи? У Лизы была лишь я, молодая, глупая, не способная на строгость. Где искать поддержку, я не знала и не пыталась выяснить. Я так хотела доказать родителям свою самостоятельность, что не заметила: им совершенно все равно.

– Свидания не запрещены, особенно если нужно и хочется, – проговорила я, взяв себя в руки. – Просто позвони мне или одитору.

Судя по раздраженному взгляду Лизы, я выдала полную чушь.

– Я имела в виду, что в жизни не стану осуждать тебя за то, что у вас было с тем мистером «Сэмс клаб». Мы можем об этом поговорить. Я пойму.

Откуда ни возьмись накатила мигрень.

– Хочешь впечатлениями обменяться? Ты мне про Дэнни, а я тебе… Лиза, тот мужчина из «Сэмс клаб»… Все не так, как ты подумала.

– То есть мы видели не миссис «Сэмс клаб» с детенышами? – подначила Лиза.

– Тут дело непростое и, поверь мне, вовсе не то же самое, что ваши с Дэнни Уилкерсоном шуры-муры.

Лиза отпрянула от стола, стиснула зубы.

– Ну конечно, у тебя-то всегда все иначе. Хватит уже за ребенка меня держать. У меня так, возня в песочнице, а у тебя – возня затейливая, по-взрослому, куда уж мне понять! – Лизины слова казались до страшного убедительными, но голос звучал точь-в-точь как у обиженного ребенка.

– Когда вырастешь, тогда и перестану держать тебя за ребенка, Кроха, – как можно мягче сказала я.

– Боже! – скривилась Лиза. – Можешь ты хоть на денек отвлечься от своих Боссовых замашек? От мамашества? Просто женщиной побыть не пробовала?

– Нет, милая, и тебе не попробовать. Хочешь, чтобы подросшая Мози бегала по твоим ровесникам и занималась с ними «кое-чем»? Хочешь, чтобы отца себе искала? Лиза, если до этого дойдет, нам конец, потому что отца у девочки нет. Есть только я и ты. Мы должны воспитать ее лучше, чем я – тебя. – Лиза бросилась вон из кухни, и я крикнула ей вслед: – Кроха, это означает никаких кувырканий в машине Дэнни Уилкерсона.

Лиза встала как вкопанная.

– Будь спок. Я собираюсь день-деньской шуршать по хозяйству, так что трахаться с потенциальными отцами будет некогда, – заявила она и исчезла в коридоре.