Венера из меди - Линдсей Дэвис

На второй вечер я снова встретился со своим старым сокамерником-крысюком. Я старался держаться в одном углу так, чтоб не беспокоить его, но тот начал поглядывать на меня голодными глазами. Мне пришлось его разочаровать. Меня вызвали из камеры; некто, обладающий большим влиянием, начал расследование моего случая.

Двое преторианцев-первогодков вернулись забрать меня. Сначала я сопротивлялся. Мое хмельное состояние сменилось тяжелым похмельем. Я был не в том состоянии, чтоб выдержать очную ставку с Анакритом и его костоломами, которых он использовал, чтоб стимулировать чистосердечное признание. Только не бояться! Анакрит планировал засадить меня в тюрьму пока я не контролировал себя и был беззуб. Пинком по моей коленной чашечке тюремщик дал понять, что некая шишка хочет на меня взглянуть. Видимо, мое прошение к Титу всплыло из той кучи.

Молодые солдаты были в восторге от перспективы аудиенции у заместителя императора. В прошлом телохранители проявляли склонность заменять императора, который был поручен их заботам, на любого, кто попадется на глаза после хорошей ночной пирушки (Клавдий, благодарение всем богам, и это разряженное ничтожество Отон¹⁰⁴). Не буду продолжать. При вступлении его отца на престол, Тит благоразумно взял на себя прямое управление Преторианской гвардией; поскольку он щедро одарил их в свой день рождения, они прилипнут к своему командиру, как колючки к юбке пастушки. Теперь Прокулу и Юсту (если вас случайно арестуют, всегда узнавайте имена своих охранников) предстояло встретиться лицом к лицу с их знаменитым новым префектом в первую же неделю службы, и все благодаря мне.

Они настолько были поглощены своим собственным счастьем, что совершенно бестактно провели меня через весь Форум, не сняв с меня цепи. Но они совсем недавно надели свою форму, чтоб растратить остатки человечности; они позволили мне глотнуть из общественного фонтана, чтоб утолить жажду, прежде чем затащили меня в прохладу подземной галереи, что ведет к различным дворцам, захапавшим всю вершину Палатинского холма. Снаружи комнаты стражи их центурион, закаленный ветеран, заставил их снять с меня ножные кандалы. Он знал, что надо было делать. Мы незаметно обменялись хмурыми взглядами старых солдат, когда он осматривал своих неопытных рядовых, отмечая распущенные пояса и пятна грязи на доспехах. Он сопроводил нас в тронный зал, раздражаясь, если его карапузы сбивались с шага.

В первой приемной служитель, который заявил, что ничего обо мне не знает, запихнул нас в какую-то боковую комнатушку. Прокул и Юст стали краснеть; центуриону и мне уже случалось проходить через этот глупый карантин, так что мы сберегли свой пот.

Полчаса спустя нас перевели в коридор, полный слоняющимися там усталыми людьми в мягких тогах. Прокул и Юст обменялись взглядами, думая, что они застрянут в этой бесконечной церемониальной очереди надолго после того, как часы их дежурства закончатся;. Но мое имя было названо сразу и младшие лакеи протолкнули нас мимо толпы. Затем мы очутились в похожем на пещеру вестибюле, где секретарь с изящной речью, разглядывая нас как каких-то паразитов, отметил нас в списке.

– Этого человека вызвали час назад! Что вас так долго задержало?

Мажордом привел Анакрита, который холено выглядел в своей серой тунике, как ручной голубь у фокусника – но не столь симпатичный. В отличии от меня, он был как следует выкупан и подстрижен, его прямые волосы были зачесаны назад в манере, которая мне совершенно не нравилась. Это делало его похожим на шулера, которым он и был. На его фоне я чувствовал себя измятым и покрытым коростой, со ртом, похожим на дно лоханки для цемента. При виде меня он сузил свои бледные, полные подозрения глаза, но в данной ситуации я воздержался от возможности оскорбить его. В следующую минуту Прокул и Юст получили приказ отконвоировать меня в зал.

Когда мы вошли через огромный травертиновый портал, Анакрит был доверенным чиновником, а я захудалым висельником, под стражей и опозоренным. Но ни один протокол, как мне было известно, не предписывал, чтоб я был с этим согласен. Два дня в оставивших синяки ножных кандалах облегчили мне задачу принять бравый вид и охрометь. Это привело к тому, что первое, о чем спросил Тит Цезарь было:

– Что с твоей ногой, Фалько?

– Всего лишь старый перелом. Прошлой зимой я сломал ногу, проводя расследование для твоего отца в Британии. Это беспокоит меня, когда я ограничен в движениях и не могу выполнять упражнения…

– Урежь пафос, Фалько! - рыкнул Анакрит.

Тит бросил острый взгляд на шпиона.

– Британия, я помню! – его тон был резок. Расследование, которое я провел для его отца в Британии, было слишком конфиденциальным, чтоб вдаваться в детали, но Анакрит знал о нем. Я услышал, как он что-то бормочет от досады. Я также заметил, что секретарь, ведущий стенографические записи, осторожно удержал стило, когда разговор коснулся секретной темы. Его экзотические восточные глаза на мгновение поймали меня; тонко чувствуя атмосферу, он приготовился повеселиться.

В этот момент Тит махнул рукой рабу:

– Надо позаботиться о Дидии Фалько. Ты принесешь ему стул?

Даже тут Анакриту не было никакой нужды волноваться. Я никогда не делал секрета из своих демонстративных республиканских взглядов. Иметь дело с императорской фамилией, для меня всегда вызывало затруднения. Глава шпионов знал, чего можно от меня ожидать: М. Дидий Фалько собрался быть неучтивым грубияном и выставить себя дураком, как и обычно.