Завтрак с Машиахом - Илья Баксаляр

– Мы веруем в Бога нашего и благодарны Ему за заботу о нас. Но сейчас нам нужен царь. Мудрый и сильный, который сможет прекратить все распри, создать и возглавить сильную армию, установить законы и будет судить нас своей мудростью и справедливостью.

– Но Бог и так все делает для вас! – Самуил изо всех сил сжал посох, надувая ноздри от возмущения.

– Бог высоко, а царь будет рядом, – Изид упорно стоял на своем.

– Вам недостаточно, что я несу мысли Отца нашего Царя небесного до вас? – гнев все сильнее разгорался в душе пророка. – Неблагодарные люди, хотите забыть Бога? Недовольны судиями, коих я поставил над вами? – пророк прямо в ночной сорочке выскочил во двор, опираясь о посох.

– Нет, Самуил, это не так. Мы веруем в Бога и благодарим Его за все. Но Он там, высоко, и не всегда может увидеть наши трудности. Мы мелкие песчинки в Его глазах. Создатель отвечает за весь мир, и часто Ему бывает просто не до нас. А твои сыновья, которых ты поставил судьями над нами, не те люди, которые могут принести народу благо.

– Не богохульничай, Изид! – пророк в гневе замахнулся посохом на старика, желая ударить его.

Но повелительный голос остановил судию:

– Самуил, опусти посох!

Пророк сразу обмяк, гнев мигом испарился. Тот же голос раздался над ним вновь:

– Выслушай людей и подчинись их воле.

Пророк опустил посох, придав своему лицу прежнее спокойствие.

– Вы хотите мудрого царя? И хотите, чтобы он был назначен из людей?

Старейшины дружно закивали головами.

– Но человек не Бог. Его натура слаба. А власть – это сила, которая разрушает даже самую кристально чистую душу. Она порождает гордыню, которая, как ржавчина, со временем разъест лучшие качества человека. Власть – страшная сила, перед которой никто не может устоять, кроме Бога. Одумайтесь! – Самуил попытался переубедить сородичей.

– Нет, мы хотим царя, он будет мудрым и добрым, таким же, как Отец наш небесный, – Изид твердо стоял на своем, спиной чувствуя общую поддержку старейшин.

– Но человек не Бог, со временем он станет равнодушным к людям, начнет думать только о себе, погружаясь во всевозможные пороки, алчность и деспотизм, жестокость и полное пренебрежение к народу, вот что такое царь-человек. Опомнитесь! Молитесь больше, и тогда Бог защитит каждого из вас.

– Нет, Самуил! – Изид прищурил глаза. – С Богом разговариваешь только ты один, а нам приходится верить тебе на слово, потому что больше нет свидетелей этих разговоров. А с царем земным мы будем говорить все вместе, по одному и при свидетелях. Он будет во главе всего нашего народа, защищая нас от врагов, заботясь в реальности обо всех нас. И если возникнут проблемы, то он и рассудит нас по закону и справедливости.

– Одумайтесь, старейшины! – последний возглас Самуила был криком отчаяния в пустыне, никто не хотел слушать пророка. Народ отвернулся от него.

– Попроси Бога назначить нам на земле своего посланника, которого мы будем чтить и слушаться, – сказал Изид, и двенадцать старейшин неторопливо покинули двор пророка, тихо переговариваясь между собой.

Самуил устало вернулся в дом, понимая, что пророчество сбывается. Он тяжело дышал, не понимая, как поступить дальше. Большая туча закрыла солнце, и тень легла на землю, в комнате стало темно. Неожиданно пророк почувствовал сильную вибрацию, стены в доме заходили ходуном. «Вот он, гнев Божий! Началось! – Самуил в испуге пал на колени, быстро читая про себя молитвы. – Господи Боже, Господи Боже!» Он всегда помнил о висевшем над родом левитов проклятии, посланном небесным Отцом за поведение сыновей пророка Илии, и с ужасом ожидал кары, которая обязательно должна была настигнуть его.

Угол дома осветился сиянием, над потолком появилось золотое свечение. Пророк, отдавая частые поклоны, судорожно пополз в сторону света, еще быстрее читая молитвы побледневшими от страха губами.

– Самуил! – голос Бога раздался где-то рядом.

Хозяин дома замер посреди комнаты, его била нервная лихорадка:

– Отец мой небесный, прости меня, я не смог донести до людей слова Твои и выполнить величайшую волю.

– Самуил, вера еще не столь сильна. Израильтянам нужен будет мой представитель на земле, который сможет быстро решать все вопросы, которые возникают постоянно.

– Я оказался недостойным судией! Прости меня! – пророк упал вниз головой, отдавая Господу поклон.

– Нет, Самуил, ты сделал главное – вернул народу веру в меня.

Голос затих, свечение погасло, и наступила тишина.

***

Широкий проспект имени Давида упирался в ворота старого города, переходя в другие улицы, которые опоясывали массивные стены древней крепости. Менахем оставил машину на стоянке, дальше можно было идти только пешком. Он влился в мощный поток людской реки, направлявшийся в исторический центр. Огромные толпы паломников со всего света, пройдя через ворота, оказывались в старом городе, помнившем еще первых царей Израиля, расходились многочисленными рукавами по узким улочкам самых древних кварталов Иерусалима. Кто-то шел к Храму Вознесения Христа, другие отправлялись к Стене Плача, чтобы обратиться напрямую к Богу, прося у Всевышнего помощи и защиты, некоторые паломники торопились в восточную часть города, дабы подняться на Храмовую гору и воздать хвалу Аллаху в самой священной для любого мусульманина мечети Аль-Акса. Узкие улочки петляли между серыми невысокими домами, примостившимися друг к другу плотной стеной. Они с равнодушием смотрели на многочисленных гостей. За свою жизнь старые здания повидали многое.

По этим улочкам врывались вавилоняне, возглавляемые своим предводителем – жестоким царем Навуходоносором Вторым, залившим город потоками крови. Затем много веков спустя они слышали угрожающий топот сандалий римских легионеров. После развала Римской империи за этот небольшой клочок земли с переменным успехом боролись воины Византии и Персии. Затем в период расцвета своего могущества Арабский халифат вторгся в Иерусалим, тогда город достался деспотичному халифу Умару ибн Хаттабу, который железной рукой насаждал здесь свои традиции. Много лет спустя арабов сменили крестоносцы – люди, наступавшие с чистыми помыслами, желавшие только одного – освободить Гроб Господень из рук магометан. Ворвавшись в город после долгого штурма, они перебили всех жителей, включая и христиан, а затем уничтожили практически все исламское наследие. Через пару веков им на смену пришли хорезмийцы, а затем султан Сулейман Великолепный взял Иерусалим в свои руки. Последними непрошенными гостями, которых запомнили старые здания древнего города, стали шедшие стройными рядами англичане, но и они спустя пятьдесят лет передали город новому воссозданному государству Израиль.

Овадья думал о своем, не обращая внимания на окружавшую его седую старину, его беспокоили необъяснимые события последних дней, связанные с мечетью. Он направлялся в Восточный Иерусалим, чтобы опять заняться темой, которая больше всего его беспокоила. Узкая улочка, делая много поворотов и зигзагов, вела к Стене Плача, не доходя до нее, влево уходили два переулка, открывавшие путь к границе другой части города. Менахем, затерявшись в толпе исламских паломников, свернул в сторону Восточного Иерусалима. У контрольно-пропускного поста скопилась большая очередь. Четверо израильских солдат перекрыли и без того узкий проход и тщательно осматривали каждого человека. Их глаза внимательно скользили по прохожим, стараясь уловить любые подозрительные детали. На шее у каждого небрежно висели короткие автоматы. Солдаты высокомерно смотрели на людей и довольно грубо обращались с каждым, кто пытался пройти без очереди. Тщедушный палестинец невысокого роста, средних лет, видимо куда-то опаздывая, стал нервничать и попытался проскочить между солдатами, но постовой резко схватил человека за шкирку и, не раздумывая, отшвырнул в сторону: «А ну встань в очередь!» Мужчина хотел возмутиться, но холодные глаза израильтянина быстро остудили пыл мусульманина. Палестинец заметил, как палец солдата пугающе надавил на курок автомата. «Могли бы общаться вежливее», – подумал про себя Овадья, мысленно подчеркивая, что такое поведение военных не способствует укреплению понимания между соседними народами.