Искатель, 2001 №3 - Александр Николаевич Андрюхин

я же вам сказал, Виктор Николаевич, что не вмешиваюсь в дела жены. К тому же, накануне мы круто поскандалили и были не особо разговорчивы. С кем она в воскресенье ездила смотреть дачу, я не знаю. Я видел только машину. И то сверху.

— Но продавец был мужчиной или женщиной?

На том конце провода воцарилась растерянная пауза.

— Женщина? Я как-то не подумал. Сейчас вспомню! Она приехала вечером радостная. Сказала: «Дача шикарная. Главное, что под номером шесть!» А вот хозяин или хозяйка показывали ей дачу, я даже как-то не могу сказать.

— То есть вы не исключаете, что дачу могла показать и женщина?

— Не исключаю…

Не кладя трубки, Дрянцов следом позвонил на мобильный Виктории Эдуардовне, которая, вероятней всего, была в больнице у постели найденного мужа. И он не ошибся.

— Вы сутками пропадаете в больнице?

— Если бы можно было сутками, я была бы просто счастлива, — вздохнула бедная женщина. — А то без конца дергают на работу.

«Надо же, любовь какая, а череп взять в руки побрезговала», — подумал Дрянцов и произнес:

— Какой марки у вашего мужа машина?

— «Форд», цвета мокрого асфальта. Хорошо, что я его не продала, — ответила она.

— Мокрого асфальта? — переспросил следователь. — Интересно. В отсутствие мужа на «Форде» кто-нибудь ездил?

— Что вы! Как стоял в гараже, так и стоит. Я как чувствовала, что автомобиль еще послужит Антону.

Следователь положил трубку и подумал, что эксперты потом скажут точно, ездили на этом автомобиле, или нет. Кстати, с десятого этажа «Форд» вполне можно принять за «Ауди».

В ту же минуту следователь покинул прокуратуру и направился в театр «Рубикон». Там он встретился с дирижером оркестра Геннадием Быстрицким. Геннадию Ивановичу было около пятидесяти: тонкая сутулая фигура, благородная седина на висках, обаятельная улыбка. Узнав, что Баскаков найден, дирижер очень взволновался. Он тут же решил отменить репетицию, чтобы отправиться к Антону в больницу. Но следователь охладил его порыв.

— Геннадий Иванович, об этом пока никто не должен знать.

— Почему? — удивился дирижер.

— Для его же личной безопасности. Преступники, покушавшиеся на него, еще не пойманы.

— Господи! Кому понадобилось на него покушаться? — всплеснул руками дирижер.

— Вот об этом я и хотел с вами поговорить. Кому он мог перейти дорогу?

— Ума не приложу. Дорогу он никому не переходил. Закулисных интриг не плел. Побеждал в конкурсах всегда честно. Да никто и не сомневался в его таланте, и его первые места принимали как должное.

— То есть ему никто не завидовал?

— Завидовать-то завидовали, но не до такой же степени, чтобы «заказать». Все это очень странно. Человек шел в гору, что вполне для него естественно. В нашем оркестре он был первой скрипкой, что тоже вполне естественно. Я убежден, что в коллективе ни у кого не возникало и мысли, что первой скрипкой должен быть кто-то другой.

— А кто сейчас первая скрипка в оркестре?

— Пока Олег Кирсанов.

— Почему пока?

— Наверное потому, что Олег Ефремович у нас долго не задержится, — снисходительно улыбнулся дирижер. — Сейчас он у всех на устах. Победил в международном конкурсе скрипачей-виртуозов в Нью-Йорке. Получил большой денежный приз за авторскую сюиту. Кстати, она будет исполняться завтра в нашем театре. Вы приходите! Так вот, Олег Ефремович, по всей видимости, в России долго не задержится. — Дирижер интеллигентно покачал головой и вздохнул. — Вот такие метаморфозы порой откалывает жизнь. Просто удивительно.

— Что удивительно? — спросил следователь.

— Я всегда считал, что Олежка музыкант весьма посредственный. Но всегда отмечал в нем неистовое упорство и зверскую работоспособность. И вот, благодаря своим усилиям, он все-таки добился мировой известности. Что я могу сказать? Молодец! За два года сделать такой рывок. Конечно, тут сыграла свою роль и его везучесть. «Орфей» отобрал именно его, а мог бы на этот конкурс послать и другого музыканта. Но «Орфей» послал Олега, и, как всегда, не ошибся.

— «Орфей» — это международное концертное агентство, которое возглавляет жена Баскакова.

— Совершенно верно, — кивнул дирижер. — Сегодня международную раскрутку музыканту делают именно концертные агентства подобного рода. Так что Антон своими музыкальными победами во многом обязан агентству своей жены. Она отправляла его и в Париж, и в Брюссель, где он занимал первые места. И тут надо отдать должное вкусу Виктории Эдуардовны. Не каждое концертное агентство может этим похвастаться. Хотя практически агентства с международным статусом могут раскрутить какого угодно музыканта, даже посредственного, но у Баскаковой на талант чутье. Вот она и в Олеге Ефремовиче не ошиблась. Кстати, вы можете побеседовать с ним, если хотите. Я его приглашу.

Через пару минут в комнату дирижера вошел высокий, смуглый, черноволосый мужчина лет тридцати пяти в элегантном костюме и лакированных туфлях. Глаза его были встревоженными.

— Это правда, что нашелся Антон? — спросил он с порога.

— Пока никому ни слова, — произнес следователь.

Кирсанов присел напротив него и взглянул Дрянцову в глаза.

— Преступников нашли? Антон рассказал, кто они?

— Пока еще нет. Он не совсем здоров. Думаю, на днях начнет давать показания. Скажите, Олег Ефремович, вы давно знакомы с Антоном Баскаковым?

— Уже лет десять. Он, можно сказать, был моим учителем.

— Были у него враги?

— Нет! Никаких врагов у него не было, — убежденно ответил Кирсанов. — Когда в прошлом году я узнал, что его убили, я был несколько шокирован. И не поверил в это.

— Но почему он ушел из дома? — спросил следователь.

— Ушел? — удивился музыкант. — Я слышал, что его похитили.

— От кого вы это слышали?

— От Виктории Эдуардовны.

— Когда, если не секрет?

— На днях.

— Ну хорошо, — задумчиво пробормотал следователь. — Как вы думаете, кто его мог похитить?

— Понятия не имею, — пожал плечами Кирсанов. — Зачем его похищать? Он же не политик, не банкир. По-моему, его с кем-то перепутали.

Следователь наклонился через стол и, приглушив голос, спросил:

— А не мог ли он сам себя похитить?

— Зачем? — удивился музыкант

— Я не знаю, зачем. Но, может быть, вы знаете? Вы же с ним бок о бок десять лет…

— Сам-то он, что говорит?

— Он ничего не помнит. Даже своего имени.

Кирсанов задумался.

— А знаете… Он может бросить все и уйти из дома. — Музыкант поднял на следователя глаза. — Антон не фанат музыки, понимаете? Когда он учился в консерватории на четвертом курсе, то за месяц до экзаменов отбыл в какую-то четырехмесячную экологическую экспедицию на судне. Друг его позвал, и он, не задумываясь, поплыл с ними матросом второго класса. А восемь лет назад он уходил из «Рубикона» на полгода. И ради чего? Ради презренной коммерции. Да-да! Бросил оркестр, где уже был первой скрипкой, занял денег