Искатель, 2001 № 01 - Журнал «Искатель»

ее месте оказалась взлетающая к небу, свободная от пут, черная шевелящаяся коса хвоста, вся осыпанная янтарем брызг. Лиза исчезла в волнах и образовавшейся пене. Стоя на четырех точках, я смотрел во все глаза и нигде не мог ее увидеть. Тем временем последовал новый удар акульего хвоста, и когда брызги осели, я увидел иссиня-черную спину пленницы: она отплывала от пирса, слегка завалившись на бок, и все время забирая куда-то вправо, словно наметила путь по кругу. Путы на ней были наполовину сорваны (видимо, гнилая сетка порвалась от мощного удара хвостом), но передняя часть хищницы вместе со спинным плавником была все еще пленена. И тут я увидел Лизу: она вынырнула поодаль в правой стороне лагуны. Но движения ее были чрезвычайно медлительны, и я понял, что она ранена. Акула приближалась к ней довольно быстро, но не так, как бы мог плыть хороший пловец. Я, не раздумывая, нырнул в воду и поплыл к Лизе, с радостью ощущая, что мне удается приблизиться к ней первым.

— Держись. — Я с ходу опрокинул девушку навзничь, обхватил ее ниже груди и, усиленно заработав ногами и свободной рукой, потащил ее на песчаную отмель.

Я увидел голову акулы, заостренную и большую, как страшный снаряд, совсем рядом. Покрывавшая ее сеть прорвалась, собралась складками возле высвободившегося из пут спинного плавника. Ее челюсти уже были возле наших ног. Вот-вот — и они сомкнутся. Мне показалось, что, почувствовав под собою мель, разъяренная хищница как-то по-собачьи затряслась всем телом. Вдруг в неожиданном развороте она мощно ударила хвостом. Сильной волною нас отбросило ближе к берегу.

Плечо Лизы кровоточило и болело, к счастью, рана была не опасная. Мы выбрались на берег и направились к нашему пирсу, с остывшим любопытством посматривая на рассекающий поверхность лагуны плавник. Дома я наложил на плечо Лизы повязку.

Через некоторое время послышался отдаленный гул мотора, и наконец из-за мыса, покрытого пальмовым лесом, на полном ходу вылетел красивый белоснежный катер. На траверсе при заходе в канал он погасил скорость и на малых оборотах стал входить в лагуну. Акула, обеспокоенная нарастающим звуком мотора, стала метаться и устремилась в глубинную часть лагуны, исчезнув из поля нашего зрения. За штурвалом стоял негр-крепыш; его тело, лишь наполовину прикрытое маечкой-борцовкой, все играло выпуклыми мышцами. Сергей держал на изготовку винтовку, снабженную оптическим прицелом. Рулевой заглушил мотор, перекрыв катером вход в канал. Сергей встал за штурвал. Затем на корме как-то в один миг была собрана большая металлическая клетка. Когда она была прицеплена к лебедке, рулевой, надев на себя, видимо для утяжеления, широкий пояс, вооружившись подводным ружьем и маленьким кислородным баллончиком, забрался в клеть; а Сергей, нажимая на какие-то кнопочки и рычажки, стал опускать его в воду. Затем он стал разбрасывать вокруг катера какие-то красные пакетики, которые при ударе о воду разрывались и выливали жидкость красного цвета. Похоже, это была кровь животных, предназначенная для привлечения акулы. Некоторое время на катере было затишье, но вдруг Сергей засуетился, стал снова включать рычажки, лебедка заработала, и довольно быстро клеть была поднята на борт. В одном углу ее оказалась большая вмятина, заметная с берега. Однако крепыш-водолаз был совершенно невредим. Оказавшись на палубе, он сотрясал воздух восторженными кличами и поднимал в знак победы над головою ружье. Видимо, акула была снова парализована, однако охотники не торопились к ней приближаться; взревел мотор, и катер понесся прямо к нашему бунгало.

— Мистер Юджин сам не смог приехать, — крикнул с борта притихшего катера Сергей. — Это его подчиненный. Ладно, пока, пока!

Затем катер сразу отплыл и направился к акуле. Мне не очень было понятно, что они там делали. Похоже, опутали ее какой-то специальной шлейкой, прицепив на длинном буксире к лодке, поволокли ее куда-то по каналу и затем взяли курс за пальмовый мыс.

Когда наконец мы остались одни, Лиза пошла готовить ужин, а я дал волю своим мыслям и чувствам, которые давно терзали меня. «Для чего мы убили эту акулу? — думал я, глядя на спокойную гладь океана. — Пусть она мерзкая хищница, пусть она даже превосходила нас в силе и коварстве. Но мы помогли пленить ее тому, для кого она станет игрушкой. Почему человек в пылу низменного азарта не задумывается сразу о последствиях своих действий? Можно испытывать свою храбрость, силу, ум, но обязательно ли для этого убивать живое существо, даже такое ужасное? Оно же было создано природой для чего-то? И выполняет свою функцию в природном балансе. Понятно, если та же акула, то есть препараты, изготовленные из ее органов, используются для лечения людей. От этого есть польза. Но прихоти ради — нельзя».

— Как ты себя чувствуешь? — Я повернулся к Лизе, когда она вышла из кухни и стала накрывать на стол, установленный на открытом воздухе рядом с домом.

— Нормально. Почти не болит, только неприятно тянет.

За ужином у меня возникло желание спросить Лизу об акуле.

— Тебе не жалко ее? Калечили мы ее, несколько раз усыпляли.

— Мир жесток, выживает сильнейший, — сказала она банальную фразу, вскользь, между делом посмотрев на меня.

— Ну, ты знаешь, мне эта теория капитализма не совсем по душе.

— А мне по душе.

Внутри меня поднялась горячая волна против ее равнодушия, против ее чрезмерной самодостаточности. Я не сдержался и немножко резковато сказал:

— Я все думаю. Вот ты, ну и я — мы прошли такой естественный отбор, начиная от вероятности нашего зачатия и кончая теми испытаниями, которые выпали в течение жизни на нашу долю. Мы много учились, занимались различными видами спорта, ходили в горы, испытывали себя экстремальными ситуациями и становились сильнее, опытнее, более приспособленными к жизни, то есть более совершенными. Но кому это совершенство нужно? Нам, индивидуумам, чтобы и дальше получать от жизни радости в виде тех потех, одну из которых мы только что испытали? Но ведь грустно будет, если твое развитие уйдет вместе с тобой. Неужели тебе не хочется иметь детей?!

— Так, — Лиза лукаво улыбнулась и, кокетливо опершись о стол, колыхнув золотокудрыми волосами, некоторое время молча пристально смотрела на меня. — Это что, снова намек на постель?

— Лиза, пойми, я серьезно.

— Ой, не наводи тоску. Давай лучше пить кофе и наслаждаться природой.

Запись в дневнике: «4.11.98 г. Со вторника по пятницу соседей не видели: они чуть ли ни круглыми сутками охотятся за марлином где-то в бескрайних водах океана и приезжают домой в сумерках, когда мы уже спим. Судя по тому, что они к нам долго не заглядывали, рыбалка имела успех.